– Не украдены, а возвращены законному владельцу, – возразила Серафина. – Это моя сокровищница.

Рассчитываться за оружие Черные Плавники могли только ценностями, похищенными из хранилищ под дворцом Лазурии: терраходовскими дублонами, драгоценными камнями, серебряными кубками, золотыми украшениями.

– Тогда пятьдесят тысяч дублонов, – заявил Кова.

– Тридцать.

Кова помолчал, выковырял ногтем застрявший между зубами кусок еды и наконец сказал:

– Сорок пять. Это последнее предложение.

Серафина задумалась. Казна ее быстро пустела: приходилось оплачивать еду и оружие для войска, закупать колючие лозы Хвоста дьявола и прочие материалы для укрепления границ лагеря – всё это обходилось недешево. Еще нужно было покупать шары с лавой, потому что под Каргйордом не оказалось источника лавы. А ведь это только подготовительный этап, сражение за Лазурию против Валерио и битва с Аббадоном еще впереди.

В конце концов юная королева решила, что может позволить себе заплатить сорок пять тысяч дублонов. Однако есть и другая цена, которую, возможно, придется уплатить за оружие: жизни ее подданных.

На какой то миг Серафина забыла, что находится в пещере в компании накки, и снова очутилась в Лазурии в день вторжения. Она увидела, как отец падает на дно, как стрела поражает мать в грудь, услышала пронзительные крики невинных русалок, которых безжалостно убивали.

– Серафина…

Это заговорил Дезидерио, но русалочка его почти не слышала.

Она вновь посмотрела на Кову. Рука накки лежала на камне, и с нее текла тонкая темно красная струйка. Серафина перевела взгляд на коробку с морскими уточками, потом на корзинку с морскими червями. И на коробке, и на корзинке темнели пятна крови.

«Я не порезала руку, – поняла русалочка. – У накки на руках кровь, и они пачкают ею всё, к чему прикасаются».

– Серафина, нам нужен ответ, – сказал Язид.

Но юная королева не могла произнести ни слова, ее парализовал страх – страх за свой народ, боязнь грядущих страданий и разрушений. Как может правитель развязать войну, даже если борется за правое дело? Разве она может отправить на смерть тысячи?

А потом она услышала другой голос, принадлежавший бабе Враже. Серафина не сомневалась, что речную ведьму убили всадники смерти, однако старуха всё еще жила в сердце русалочки.

«Вместо того чтобы уклоняться от своего страха, позволь ему говорить и внимательно выслушай. Он даст тебе хороший совет».

Серафина стала слушать.

«Накки торгуют смертью, – говорил ее страх. – Но ты должна научиться сидеть рядом со смертью и продающими ее, если хочешь победить своего дядю и уничтожить зло, затаившееся в Антарктике. Сколько еще несчастных обречены на смерть, если ты не начнешь действовать?»

Серафина подняла глаза на Кову и произнесла глухо, чувствуя, как ужас сдавливает сердце:

– Договорились.

Предводитель накки кивнул.

– Мои условия: половину денег вперед.

У Серафины закололо плавники. Не станет она выполнять приказы презренных торговцев оружием.

– А мои условия таковы: никакого задатка, – отрезала она. – Ты получишь золото, когда я получу свое оружие.

Кова ответил ей долгим взглядом.

– Как ты собираешься перевозить товар в Каргйорд? Всё будет упаковано в ящики, нагруженные на гиппокампов. Моих гиппокампов. Отдать тебе животных – такого уговора не было.

– Это уж моя забота, – ответила Серафина.

Кова фыркнул.

– Да уж, забот у тебя хватает, – заметил он, поднимаясь. Джулма и Питос последовали его примеру. – Дай мне пять дней, – закончил он, протягивая Серафине руку, чтобы скрепить сделку.

Юная королева встала и крепко пожала протянутую ладонь, глядя в желтые глаза накки.