Он сбросил пинком остатки сухой травы и, потянувшись три-четыре раза, улегся в прочной корзинке, скрестив руки на животе.

— Как счастливы эти пернатые, — сказал он. — На таком воздухе у них должен быть восхитительный аппетит.

— Такой, что даже ты вытаращишь глаза.

— Если они будут надоедать, то я снесу двумя ударами драгинассы их головы и отправлю составить компанию их птенцам, которые, надеюсь, разбились, упав с такой высоты. Эх, если бы было табака хоть на одну набивку, я считал бы себя счастливейшим человеком в мире.

— Весь запас исчерпан, — ответил ему Мендоса.

— Я пополню его у водопадов Маддалены.

Два его товарища, убедившись, что быки у подножия дерева ведут себя спокойно, а собачьего лая больше не слышно, решили улечься рядом, хотя все ветки были буквально пропитаны почти невыносимым запахом гниющего мяса. Довольно сильный ветер покачивал крону высоченного дерева; гнездо тоже испытывало, говоря морским языком, бортовую качку.

У троицы авантюристов не было другого желания, кроме как закрыть глаза, потому что они очень мало отдыхали после бегства из Сеговии. Они позабыли и испанцев, и кондора; о быках и вовсе не надо было беспокоиться, а поэтому можно было спать хоть целую неделю.

Внезапно над ними пронесся воздушный вихрь, потом что-то обрушилось на гнездо, раздались резкие крики. Де Гюсак, получивший страшный удар клювом по шлему, открыл глаза и закричал:

— Берегись!.. Кондоры!..

Громадная птица, помесь орла и индейского марабу, с лишенной перьев шелудивой шеей, на которой виднелись большие наросты, спикировала на них. Как известно, кондоры являются самыми крупными среди живущих на Земле птиц. Крылья кондоров могут достигать суммарной длины аж до пяти метров. Эти птицы очень сильны: они без труда могут поднять в воздух барана или гуанако с такой же легкостью, как обычного зайца. Да, с таким противником нельзя шутить.

Увидев поднявшихся на ноги и вооруженных шпагами троих авантюристов, птица отступила к краю гнезда, яростно взмахивая своими огромными крыльями и широко раскрыв готовый к нападению клюв. Она так сотрясала гнездо, что приходилось опасаться, как бы вся конструкция не развалилась.

Троица авантюристов, полных решимости уберечь глаза и не свалиться с высоты то ли пятьдесят, то ли шестьдесят метров, готовилась наступать, когда их накрыла огромная тень.

— Самец!.. — закричал Де Гюсак, который лучше своих товарищей знал этих страшных птиц.

Другой кондор, побольше первого, опустился на дерево, издавая резкие крики и неистово хлопая крыльями.

— Придется дать бой!.. — решительно сказал дон Баррехо. — Беру на себя самца, вы займетесь самкой.

— Смотри не свались, — предупредил его Де Гюсак.

Вторая птица также перебралась на край гнезда и вытянула свою шелудивую шею, пытаясь нанести удар то в одном, то в другом направлении.

Наземное сражение, даже против более многочисленного врага, не испугало бы гасконцев и баска, привычных к подобным стычкам. Но схватка наверху, в гнезде, прилепившемся на вершине дерева, в шестидесяти метрах над землей, против птиц, способных одним взмахом крыла сбросить противника вниз, лишила хладнокровия даже дона Баррехо.

— Встать на колени!.. — скомандовал Де Гюсак.

Только такая предосторожность могла предотвратить катастрофическое падение.

Мендоса и бывший трактирщик из Сеговии обратили свое оружие против самки, которая выглядела более разгневанной, тогда как дон Баррехо противостоял самцу, угрожавшему раскроить череп одним ударом страшного клюва. Борьба был нелегкой, потому что гнездо сильно раскачивалось от толчков четырех огромных крыльев.