|
- Но откуда у него вдруг появилась такая любовь к рабам? Не вместе ли с любовью к одной из наших девушек? - и он покосился на Ату, стоявшую рядом с Акса-Гуамом. - А что, - обратился он прямо к Акса-Гуаму, - если твоя любовь пройдет или Ата бросит тебя? Тогда ты воспылаешь к рабам такой же ненавистью? Вы, рабы, - продолжал он, обращаясь к толпе, - хотите стать свободными. С чего вы начинаете? С того, что выбираете себе нового царька Акса-Гуаму. А что, если он подведет нас под плети, а потом сбежит на свой Священный Холм?.. Только сами рабы могут освободить себя от рабства! Восстание - не дело влюбленных в расшитых золотом одеждах. Вот мое мнение! - И он сошел со скалы. Толпа пришла в сильное возбуждение. Теперь толпа казалась единодушной. Но это единодушие явно было не в пользу Акса-Гуама. На него устремились тысячи враждебных глаз. Над толпой поднимались кулаки. - Не верьте ему!.. - Он подослан жрецами! - послышались возгласы. - Гнать его вон! На скале появился Кривой. Надсмотрщик выбил ему глаз, и с тех пор за ним утвердилось это прозвище. Кривой хитро прищурил свой единственный глаз и поводил головой из стороны в сторону, потом приложил указательный палец к кончику носа и сказал: - Так вот... Толпа заинтересовалась этим комическим началом и затихла. - Злой прав. Но только он смотрит одним глазом, которым я не вижу... - Хо-хо, - засмеялись в толпе. - А теперь я посмотрю другим глазом, которым я вижу... Скажите мне, положа руку на сердце, верите ли вы сами в успех восстания, в то, что вы будете свободны, что вы победите легионы атлантов? Нет, не верите. И все-таки восстание будет. Почему? Потому, что нет сил больше терпеть. Потому, что нам хуже не будет: убитым - мир, живым - та же каторга. В это время приходит к нам Акса-Гуам и говорит: "Я с вами. Я помогу вам". А хоть бы и так? Лучше с нами, чем против! Что побудило его прийти - не все ли равно? Наша девушка? Верно! Но ведь девушек-то наших у них полные гаремы. Выбирай любую. А он к нам. Может, и восчувствовал горе наше? Что же выходит? Верить - не верьте ему, а гнать тоже незачем... Авось пригодится. Верно я говорю? И, ткнув опять пальцем в кончик носа, он сошел со скалы. Акса-Гуам вытер со лба пот. Он совершенно не ожидал такого поворота дела. Он привык смотреть на рабов как на безгласное стадо, забитое и покорное. Довольно сказать им ласковое слово, погладить по шерсти, и они пойдут за ним. Он снизошел до них. Он так долго умилялся своей ролью благодетеля и спасителя - и вдруг вся эта сходка превратилась в какой-то суд над ним. Эти резкие свободные речи о нем, о его личной жизни, этот язвительный или насмешливый тон... Он чувствовал, как против его воли в нем поднимается вековая ненависть и презрение его касты к рабам... Суровый и гордый, поднялся он на скалу. - Я пришел помочь вам, а вы судите меня. Я не собираюсь делаться вашим царьком. Пусть Злой станет во главе восстания... Я... Толпа вдруг заволновалась, расступилась. |
