Берсерк, недавно вернувшийся со стен, закусил губу. Маг был прав - не достоят. Женщины, старики да дети - вот все, кто у него остался. Да еще треть его полка, лучшие - он приберег их до времени, когда больше надеяться будет не на что.

    «Вы верите в Единого?» - спросил он старика, устало осевшего в своем кресле. - «Если верите, то молитесь. Молитесь, чтобы мы продержались еще хоть минуту, хоть полчаса…»

    Он выбежал из зала Совета, хлопнув за собой скрипучей дверью.

    «Они пошли приступом на восточные ворота», - сообщил один из его гвардейцев. В его глазах был невысказанный вопрос. Почему они медлят? Почему лучшие воины, которыми располагает Рось, не там, не на стенах, не под ними?

    «Пора», - тихо сообщил Берсерк, а затем во весь голос гаркнул: - «Седлайте коней!»

    Вспомнилась ему с чего-то улыбка Огненной, которой он был обязан своим назначением. С тех пор он ни разу не видел ее, только иногда, во снах, вспоминалась ему рыжеволосая женщина, научившая его - пока ты не сдался, не все потеряно.

    Они подъехали к воротам как раз вовремя. Ворота трещали под ударами тарана - еще пара ударов, и все. Свистели шмели-стрелы, выл кто-то пронзительно. Привстав в стременах, Берсерк осмотрел свой маленький отряд. А потом на мгновение закрыл глаза…

    «Открыть ворота!» - крикнул он, в тот же момент они рухнули, придавив тех, кто бросился выполнять приказ.

    Хлынули в город демоны, одетые в шкуры и кожу, украсившие себя частями замученных ими пленников. Десятки… сотни… А навстречу им с саблями наголо вылетел его отряд. И впереди всех летел Тиан Берсерк, круша и рубя не глядя. Он несся туда, где среди черного дыма плясали и били в бубны шаманы.

    «Победа иль смерть!» - рычал он. Вился в руках мальчишки, недавно пришедшего в полк и назначенного вестовым, стяг - алый ворон на черном фоне…

    Я встал, не в силах больше слушать, чувствуя, как проваливаюсь в чужую память, вновь вижу перед собой ухмыляющегося шамана, вновь тяну руку, загребаю в горсти пламя…

    Выскочив в осеннюю ночь, я отошел чуть от входа и уселся на мостовую, прислонившись спиной к холодной стене.

    Не ненависть, не жажда крови и победы - всего лишь отчаяние, вот что двигало родоначальником Берсерков.

    Я засмеялся. Как глупо. Я почти возненавидел его - Великого и не знающего пощады Воина. А он… оказался всего лишь человеком. Человеком, который защищал свою родину, который от отчаяния готов был на все.

    -  Ты так и не дослушал до конца. - Я и не заметил как Кольд подошел. Сколько времени я тут сижу? И ведь не замерз…

    -  Я знаю, что было дальше, - ответил. - «И встали они, и пошли. Живые и мертвые. Мертвые и мертвые»…

    -  Да, все так, - Кольд протянул мне руку, помогая подняться. Уже у входа в «Хвост» он произнес: - Только вот я не об этом. Я о клятве.

    -  О клятве? - не понял я.

    -  Погоди, давай воздухом подышим, - предложил Кольд. - Там народ расшумелся. Они всегда такие… Пока историю по косточкам не разберут, не успокоятся. Сколько всегда помню, всегда так было - традиция.

    Он запрокинул голову, вздохнул и продолжил:

    -  Так вот, что я хотел сказать-то… Менестрели поют о Тиане Берсерке, уведшем в Огнь жителей Великого Града - врут, собаки. Никуда он никого не уводил.