Опустившись на предложенный табурет, Лера впервые подняла глаза на священника. Он действительно выкинул из головы их последний разговор – или старательно делал вид, что ничего не было?

– Чай будешь? – Мигель взял с полочки две жестяных кружки. – Свежий. Сейчас закипит уже.

– Я утром застрелиться хотела.

За заглушкой негромко потрескивал пожираемый пламенем вереск. Кружки так и не опустились на стол.

– Ты… что?

Лера сморгнула, но по щеке упрямо побежала слезинка.

– Я позавчера на базу немецкую ходила. Одна. Никому не сказала. Думала, сама вирус из огнемета пожгу. А перед тем, как все сделать, сумку увидела, одного из наших, который с нами приплыл, но от заражения погиб.

– Ежи, – отставив кружки, кивнул Мигель, присаживаясь напротив девушки. – Слышал о нем.

– Да, он, – всхлипнула Лера. – Огнемет взорвался, и я чуть не погибла, хаски бешеных встретила, хорошо, трос выдержал, правда, порвался потом. А потом выяснилось, что я в этой сумке на лодку новый вирус принесла. Паштет с Треской отравились. А теперь, возможно, и все остальные… Правда, говорят, в Южной Америке такая же база есть.

Мигель вздрогнул.

– Что, может, там окажется противоядие, – она судорожно выдохнула. – Я ведь просто помочь хотела. И вот опять все к чертям собачьим…

– Но это не стоило того, чтобы стреляться, – покачал головой священник.

– Батон не позволил. Остановил.

– Слава тебе, Господи, – перекрестился Мигель.

– Да как ты не поймешь, из‑за меня все это. Я во всем виновата. Все, за что ни возьмусь… все не так получается, – Лера заплакала и закрыла лицо руками. – Не знаю уже ничего. Не могу… Не хочу.

Он сел напротив нее.

– Нагнись. Наклони голову, – неожиданно попросил придвинувшийся к ней Михаил. – Наклони‑наклони, не бойся.

Когда Лера, не понимая, послушалась, Мигель накинул ей на макушку край своей епитрахили и, перекрестив, тихо прочитал молитву.

– Зачем это? – спросила Лера, когда священник сделал ей знак поднять голову.

– Чтобы все было хорошо, – мягко улыбнулся Мигель, глядя в ее заплаканное лицо. – Сними перчатки.

– Ты что, нельзя! – воспротивилась Лера, посмотрев на свои руки, зажатые между колен. – Инфекция…

– Да какая там инфекция. Нет в этом доме ничего. Это просто человеческие руки, и все. Твои и мои. Давай, снимай…

Не дожидаясь ответной реакции, Михаил осторожно взял руку девушки и медленно стянул с нее перчатку. Потом так же бережно снял вторую, пока Лера молча следила за ним.

– Вот видишь, – прошептал Мигель. – И ничего страшного.

Он мягко взял ее дрожащие ледяные пальцы в свои.

– Просто тепло, и все.

– Просто тепло, – тихо повторила Лера и, неожиданно подавшись вперед, обняла Михаила за шею. – Спасибо тебе.

Он, гладя ее по спине, смотрел в окно, на которое опускались первые снежинки приближающейся пурги. А она, прижимаясь к его плечу, глядела на мятущийся за щербатой заглушкой огонь, слушая, как с тоненьким свистом начинает закипать чайник.

– Пожалуйста, поплыли со мной.

Наблюдая усиливающуюся метель, Мигель не ответил. Сейчас он видел совсем другую картину.

* * *

После совещания, на котором внезапно выяснилась новая угроза заражения, «Иван Грозный» стал напоминать корабль‑призрак. Коридоры были пусты, многочисленные отсеки – тоже.