– Отличный реквизит, должна признать.

Доктор Аккерман улыбнулся.

– Потрясающие вещи можно найти в «Вечеринках с умом» в наши дни. Ну что, продолжим? – Доктор убрал свечу, оставляя первую комнату в безжалостной темноте. Пруденс почувствовала, как её ноги становятся ватными. Она оступилась, и доктору Аккерману пришлось поддержать её, чтобы она не упала.

– Осторожнее, не сломайте шею, дорогая. Мы почти добрались до главной изюминки этой экскурсии.

Доктор подвёл Пруденс ко второй двери. Через смотровое окошко она увидела скелет, прикованный к столу. Его грудная клетка была разрезана пополам.

– «Колодец и маятник»! – воскликнул доктор Аккерман, экскурсовод Пруденс. – Я тщательно воссоздал гениальное устройство По вплоть до мельчайших деталей.

Он с восхищением наблюдал, как маятник качается вперёд-назад, и впервые за вечер Пруденс решила, что её проводник сумасшедший. Мы в Поместье говорим, что такие люди медленно учатся. Или же «медленно мучатся»? Я не слишком в этом разбираюсь. Пруденс должна была найти способ скорее выбраться из этого подземелья. Ощутив её беспокойство, доктор Аккерман схватил её за руку.

– Сюда, дорогая Пруденс. Тут есть ещё! Тут есть ещё!

Они остановились у третьей комнаты, и Пруденс с невыразимым ужасом увидела скелет, запертый в стеклянном гробу. Он застыл в моменте смерти с руками, ещё толкающими крышку в попытке предотвратить…

– Прижизненное погребение! – воскликнул доктор Аккерман, подняв обе руки. Теперь он хвастался.

– Зачем вы делаете всё это? Я не понимаю!

– Я и не надеялся, что вы поймёте. Попытаюсь объяснить это в обывательских терминах. Я был рождён с тёмным желанием внутри. Мои родители заметили это, когда я был ещё ребёнком, и изо всех сил пытались сдержать его. Они отправляли меня к лучшим докторам и в лучшие школы, где я стал ведущим экспертом по больному и извращённому сознанию. Сознанию, которое схоже с моим собственным. Но это не помогло мне избавиться от моей жажды ужасного. Мне помогли только вы, дорогая Пруденс, своими книгами, своими словами. Сказками, которые вы написали. Ваши истории говорили со мной. Они спасали мою жизнь. И, как следствие, – жизни других.

Пруденс Пок кивнула, вспоминая:

– Я помню. Одна из ваших первых книг подробно описывала такое расстройство.

– Да. Человеком, которого я диагностировал, был я сам. Ваши слова, Пруденс Пок, помогали мне держаться. Я был самым адекватным человеком из всех, кого я когда-либо знал.

– Но с тех пор, как я перестала писать…

Доктор жестом указал на комнаты.

– Без ваших историй у меня оставался лишь мастер. Но По только воображал всё это. А я воплотил это в реальность. Я – сон во сне.

Пруденс не заметила, как уже ступила в четвёртую комнату. Там стоял стол с зажжённой свечой на подставке, стопкой бумаги и пером. Несмотря на безумца рядом с ней, любопытство Пруденс брало верх.

– Это он? – спросила Пруденс. – Это стол Эдгара Аллана По?

Вместо ответа Пруденс услышала позади себя скрип дверных петель. Она обернулась и увидела, как доктор закрывает решётчатую дверь, запирая Пруденс в комнате. Она сделала глубокий вдох и попыталась изобразить спокойствие.

– Браво, доктор. Браво! Вы сделали это. Вы напугали Пруденс Пок. А теперь мне действительно пора идти. – Она шагнула вперёд и дёрнула решётку. Но дверь была заперта, а доктор Аккерман, смотрящий на неё из коридора, похоже, не шутил.