Не теряя даром времени, он быстрыми движениями взял мазки и продолжил внешний осмотр тела.

– Кожа с лобка снята очень аккуратно, всего пара небольших надрезов. – Он показал пальцем. – Видите? Я с таким никогда прежде не сталкивался. Можно назвать это лобковым скальпированием. Ваш преступник очень старался не повредить гениталии жертвы.

– Операция проделывалась над живым?

Де Врие пожал плечами:

– Трудно сказать. Во всяком случае, над умирающим. – Де Врие продолжал осматривать тело и задержался, когда взглянул на левую сторону головы. – Вот здесь большая шишка. – Он прикоснулся к ней. – Немного повреждена кожа. Удар был нанесен с большой силой. И нанесен незадолго до смерти. – Он кивнул помощнику: – Переверните его.

Марийке смотрела на синяки на теле де Гроота. Задняя часть шеи, поясница, бедра, подколенные впадины были фиолетовыми от стекшей туда крови. Там, где тело прижималось к столу, оно оставалось мертвенно‑белым – на спине, ягодицах, икрах ног. Марийке пришло в голову сравнение с абстрактной живописью. Де Врие прижал большой палец к плечу трупа и тут же отнял его. Никакого следа на коже не осталось.

– Гипостаз второй степени. Этот человек, уже будучи мертвым, пролежал в одном положении десять‑двенадцать часов. После смерти его не передвигали.

Наступила часть, которую Марийке ненавидела. Тело было вновь положено на спину, и началось вскрытие. Она отвела взгляд. Случайному наблюдателю показалось бы, что она пристально следит за руками де Врие, однако на самом деле она смотрела на поднос с инструментами, как будто ее жизнь зависела от того, насколько твердо она запомнит их. Ножи, ножницы, скальпели, пинцеты для операций, о которых ей не хотелось даже думать.

Вот и получилось, что Марийке пропустила момент, когда де Врие вскрыл грудную клетку и показались бледные и раздутые легкие.

– Так я и думал, – проговорил он с удовольствием, которого не могла скрыть привычная профессиональная рассудительность, и с настойчивостью трущегося о ноги кота стал требовать внимания от Марийке.

– Что там?

Марийке неохотно отвела взгляд от инструментов.

– Вы только посмотрите на его легкие. – Он ткнул пальцем в серую массу, вплотную прижатую к ребрам, даже распиравшую их. – Его утопили.

– Утопили?

Де Врие кивнул:

– Никаких сомнений.

– Но вы сказали, что он умер в том положении, в каком его обнаружили.

– Правильно.

Марийке нахмурилась:

– Там не было воды. Он был привязан к письменному столу. Его нашли не в ванной и не в кухне. Как же его могли утопить?

– Очень неприятным образом, – бесстрастно отозвался патологоанатом. Он не сводил взгляда со своих рук. – Судя по состоянию рта и дыхательного горла, полагаю, воду подавали в дыхательные пути через трубку. Вы сказали, он был привязан, да я и сам видел следы. Он не мог оказать существенного сопротивления.

Марийке вздрогнула:

– Господи Иисусе. Заранее спланированное убийство.

Де Врие пожал плечами:

– Это вам решать, не мне. Я лишь озвучиваю то, что мне говорит тело. К счастью, мне не надо думать о том, кто и зачем.

«А мне надо, – мысленно отозвалась Марийке. – Отвратительное дело».

– Значит, причина – смерть от утопления?

– Вы сами понимаете, что определенно я смогу сказать только после окончания вскрытия. Но все указывает на утопление.

Де Врие снова повернулся к трупу, опустил руки в разрез и вынул какие‑то органы.

«Утопление, – беззвучно повторила Марийке. – Такого не сотворишь сгоряча.