– Вы! – Она рванулась к Лысому, но Брежнев схватил ее за руку, и это было похоже на сомкнувшиеся челюсти капкана. – Что вы с ним сделали! Сволочи!

– Мы задавали ему вопросы, – сказал Приколист. – Он молчал. Поэтому у него такой бледный вид.

– Ты, подруга, не дергайся, а скажи, откуда баксы взяла, – напрямую заявил Слепой. – Иначе с тобой будет такой же разговор. Или даже хуже.

– Какие баксы? Что вам еще надо, уроды?! – Она кричала, пока Брежневу не надоело ее слушать. Тогда он отпустил Наташину руку, да еще толкнул девушку в спину. Та не удержалась на ногах и упала, ободрав колени и локти.

Тогда она замолчала. Она не ожидала, что дело зайдет дальше угроз. Да еще так быстро. Боль была ощутимой, и оставалось только ужасаться при мысли о том, как чувствует себя Алик. Выглядел он полумертвым.

– Мы не шутим с тобой, – предупредил Приколист. – И мы торопимся. Поэтому расскажи нам, где взяла столько баксов, – и можешь сваливать на все четыре стороны. А не скажешь – мы найдем способы развязать одному из вас язык.

– Например, вот так, – сказал Лысый, доставая нож. Он выщелкнул лезвие и приставил его к горлу Алика.

– Или вот так, – продолжил Брежнев, быстрым движением схватив Наташу за край платья и рванув к себе. Девушка дернулась, и ткань затрещала.

– Отпусти, козел! – яростно выкрикнула Наташа, но Брежнев и не подумал слушаться. Платье было коротким, и когда он намотал ткань на свой кулак, Наташа оказалась прижатой вплотную к нему. Брежнев наклонил голову и оценивающе посмотрел на обнажившееся бедро девушки. И тут же получил оплеуху от Наташи. Руке стало больно – она вложила в удар все свои силы.

– Ты думаешь, что раз ты баба, так тебя и тронуть нельзя? – зашептал Брежнев, для которого эта оплеуха значила меньше, чем комариный укус. – Раз ты такая смазливая, то с тобой будут церемониться? Так ты думаешь?

И он ударил Наташу по лицу наотмашь. Девушка отлетела на несколько шагов и упала навзничь, на несколько секунд потеряв сознание. Приколист посмотрел на раскинутые в падении загорелые гладкие ноги и подмигнул Брежневу:

– Может, начнешь? Откроешь сезон?

– Пошла она на хер! – недовольно ответил Брежнев, вытирая кровь с кулака. – Давайте заканчивать, мужики, что‑то мы тут застряли, а толку никакого...

Лысый воспринял его слова как руководство к действию. Он встряхнул Алика за шиворот, убедился, что тот пришел в сознание, и подтащил парня к распростертой на земле Наташе.

– Видишь? Видишь, до чего ты достукался своим упрямством?

– Гады, – прошептал Алик.

– Где баксы? – Лысый показал Алику сверкающее лезвие ножа. – Говори, сука, иначе мы твоей бабе сейчас косметическую операцию сделаем!

Алик видел нож, видел, как тонкая полоска крови стекает по подбородку на Наташину шею и течет дальше, на грудь...

Этой красной ленточки, грозившей опоясать все тело девушки, он испугался больше, чем ножа, и больше, чем боли.

– Не трогайте ее, – прошептал он. – Я вам все покажу...

И он виновато посмотрел на Наташу. Он чувствовал себя предателем. Он украл ее мечту. Он украл ее будущее.

Хотя, возможно, спас ей жизнь.

Возможно.

20

Дом Селивановых был пуст. Записка, найденная в одной из комнат, гласила: «Что‑то случилось с Аликом. Ушла к нему. Наташа».