|
Вот меня и осенило, что для получения подробных интимных сведений или хотя бы намека на них, которые столь полезны и выгодны шантажистам, служба телефонных ответов представляет возможности, равные, если не превосходящие возможности врача, адвоката, доверенного слуги… Любой оператор на коммутаторе мог бы без труда… – Все это праздные рассуждения, мистер Вулф. И вы делились своими сомнениями с обвиняемым? – Да, сэр. – Сколько времени вы находились в его обществе? – Почти полчаса, а за полчаса я могу сказать очень многое. – Не сомневаюсь. Но время суда и присяжных заседателей нельзя расходовать на пустую болтовню. Мандельбаум посмотрел на присяжных одним из своих «понимающе сочувственных» взглядов и снова обратился к Вулфу: – Вы не обсуждали своих показаний с обвиняемым? – Нет, сэр. – Дали ли вы ему какие либо советы относительно построения его защиты? – Нет, сэр. Я не давал ему вообще никаких советов. – Предложили ли вы ему провести какое нибудь расследование, которое способствовало бы его защите? – Нет, сэр. – Тогда чего ради вы добивались с ним свидания? – Один момент! – Донован вскочил на ноги. – Насколько я понимаю, Ваша честь, это свидетель обвинения, а не защиты. И разве это прямой допрос? Самый настоящий перекрестный и я возражаю против него. Судья Корбетт согласно кивнул головой: – Возражение поддерживаю. Мистер Мандельбаум, вам хорошо известно, как следует проводить допрос свидетеля! – Но я же столкнулся с непредвиденными обстоятельствами. – Все равно он остается вашим свидетелем. Допрашивайте его в этом качестве. – Кроме того, мистер Вулф наказан за оскорбление суда. – Пока нет. Наказание временно отменено. Продолжайте, советник. Мандельбаум взглянул сначала на Вулфа, потом на присяжных, подошел к столу, постоял с минуту, уставившись на него, поднял голову и сказал: – Больше вопросов не имею. Джимми Донован поднялся с кресла и выступил вперед, но обратился он не к свидетелю, а к членам суда: – Ваша честь, считаю необходимым заявить, что я ничего не знал о сегодняшней встрече свидетеля с моим подзащитным как до, так и после нее. И узнал о ней только здесь и сейчас. Если вы считаете нужным, я могу повторить свои слова под присягой. Судья Корбетт покачал головой: – Мне это представляется излишним, мистер Донован. Разве что того потребуют дальнейшие события. – В любое время, Ваша честь. – Донован повернулся к свидетелю. – Мистер Вулф, почему вы добивались сегодня утром свидания с мистером Эшем? Вулф выглядел несколько расслабленным и отнюдь не торжествующим. – Потому что получил информацию, которая порождала сильные сомнения в его вине. Я хотел незамедлительно все это изложить суду и присяжным. Как свидетель обвинения, да еще при наличии ордера на арест, я оказался в весьма затруднительном положении. Вот я и решил, что если бы мне удалось потолковать с мистером Эшем, этот факт наверняка бы был обнаружен в ходе моего допроса. А если так, то мистер Мандельбаум обязательно спросит у меня, о чем шла речь на этом свидании. Поэтому то я и хотел изложить как можно подробнее мистеру Эшу свои предположения и то, что мне удалось обнаружить. Если бы мистер Мандельбаум разрешил мне повторить все, что я сказал мистеру Эшу, дело было бы сделано. Если бы он удалил меня со свидетельского места прежде, чем я закончу, я посчитал бы возможным, что во время перекрестного допроса защита предоставит мне возможность продолжить мои соображения. Он повернул руку ладонью вверх: – Вот я и стал добиваться свидания с мистером Эшем. |
