Два путника лесной тропой

         Идут под утреннею мглой

         К ущелиям славянских гор:

         Заря их привлекает взор,

         Играя меж ветвей густых

         Берез и сосен вековых.

         Один еще во цвете лет,

         Другой, старик, и худ и сед.

         На них одежды чуждых стран.

         На младшем с стрелами колчан

         И лук, и ржавчиной покрыт

         Его шишак, и меч звенит

         На нем, тяжелых мук бразды

         И битв давнишние следы

         Хранит его чело, но взгляд

         И все движенья говорят,

         Что не погас огонь святой

         Под сей кольчугой боевой…

         Их вид суров, и шаг их скор,

         И полон грусти разговор:

         «Прошу тебя, не уменьшай

         Восторг души моей! Опять

         Я здесь, опять родимый край

         Сужден изгнанника принять;

         Опять, как алая заря,

         Надежда веселит меня;

         И я увижу милый кров,

         Где длился пир моих отцов,

         Где я мечом играть любил,

         Хоть меч был свыше детских сил.

         Там вырос я, там защищал

         Своих богов, свои права,

         Там за свободу я бы пал,

         Когда бы не твои слова.

         Старик! где ж замыслы твои?

         Ты зрел ли, как легли в крови

         Сыны свободные славян

         На берегу далеких стран?

         Чужой народ нам не помог,

         Он принял правду за предлог,

         Гостей врагами почитал.

         Старик! старик! кто б отгадал.

         Что прах друзей моих уснет

         В земле безвестной и чужой,

         Что под небесной синевой

          Один Вадим да Ингелот

         На сердце будут сохранять

         Старинной вольности любовь,

         Что им одним лишь увидать

         Дано свою отчизну вновь?.