– Руки за голову! – закричал один из охраны, а второй выставил вперед оружие.

Лаки живо задрал ладони, даже не думая сопротивляться. Реакция на эту фразу за годы бега от таможенников стала фантастически быстрая.

– Все в порядке, мы просто заболтались. – Верука было метнулась к ним, но ее без объяснений отодвинули, продолжая неумолимо идти к Лаки.

– Майке, любовь моя, я думал, мы наконец достигли высокого уровня доверия, – с заискивающей ухмылочкой начал он, не опуская рук и пятясь назад.

– Лицом к стене! – раздался новый приказ, и он вынужденно повернулся.

Его грубо вжали в металлическую обшивку и начали обшаривать карманы.

Мелькнул пакет с «белой».

– Это что?

– Где? – изобразил Лаки дурачка и получил прикладом автомата по лицу. – Да что за дела, мать вашу!

На пол закапала кровь. Верука дико верещала на заднем плане.

– Граммов десять…

– Что еще?

– Набор маленьких ножей, отмычек, табак, фильтры, клубничная жвачка, презервативы. На запястье – метка клана Собачников.

– В наручники его, – холодно сообщила Майке, даже не удостоив Лаки взглядом. Ее пальцы уже что-то тарабанили по служебному планшету.

– Да вы чего?! Я же просто парень, который шутит шутки! Я не…

Лаки повязали. Не в первый раз, но сейчас явно несправедливо. По крайней мере, он не очень хорошо понимал за что и хотел бы объяснений, но пока об этом даже заикаться не стоило. Нос и так едва на месте…

Верука подлетела к Майке и резко ткнула ее в плечо. На нее уставились как на неживой объект, и, похоже, куратор даже не осознавала, что та все это время была рядом.

– Вы что творите? Какие причины для задержания? Мой отец – глава культурного фонда Вавилона. Я ему расскажу, как вы тут со всеми обращаетесь.

Майке захлопнула крышку планшета и отреагировала с неожиданным спокойствием:

– Лассе Томич – контрабандист, вор и дилер искусственными органами. Именно он организовал все эти граффити с символикой клана Собачников и имеет доказанную связь с Секторами Ада. У меня все. Сообщайте кому хотите. Следствие уже началось.

С этими словами она двинулась следом за охраной, а Верука с ужасом переваривала услышанное.

* * *

Разбирательства завершились (впрочем, они особо и не начинались) карцером. Группа восприняла новость о поимке Лаки настороженно. Да, он постоянно трындел, что родом из бункеров, и никто не сомневался, что язык доведет кудрявого до беды, но в причастность к более крупным делам почему-то не верилось. Иначе то, что случилось с Лаки, могло произойти с любым из них.

– Как он мог это сделать? – не переставала плакать Верука. – Он вообще живет в наблюдаемом муниципальном квартале. Он не мог находиться на всех этих изрисованных уровнях одновременно. Я уже позвонила отцу! Мы будем разбираться в этом произволе!

Рика тускло наблюдала за группой издалека, испытывая смутные подозрения. Происходящее ей не нравилось. Граффити оставались для всех загадкой, но меньше всего походили на хулиганство. Говорят, дело было в этом рисунке питбультерьера с языком наперевес. Этот символ не используют не подумав.

– Эй…

Она обернулась и наткнулась на знакомый прозрачный взгляд. Миккель в униформе таможенной службы стоял перед ней собственной персоной. Давно его не было видно. Некоторое время они почему-то молча изучали друг друга, как в первые дни. Солдата на самом деле не хватало. В этом парне жила уверенность, и это передавалось окружающим. Странно, но с Миккелем их пассивно-агрессивная шайка была чуть дружнее.