Вот это заявление! На ее памяти Ши-Вэй всегда старался держаться ее, Лаки и Миккеля. Пока она обдумывала услышанное, Барби снисходительно пояснила:

– Тебя же не было, милая. Майке пошла искать Лаки сразу после приватного часа Ши-Вэя с куратором. Ну? Связываешь, кто тут доносчик?

Верука молча отошла от них, напряженно глядя на новое уведомление на наручных часах. Отец психовал, грозился, если она не вернется через час, отправить за ней эвакуационный шаттл. Запоздало она отбила ему по всплывшему в воздухе экрану, что их задержали на работах. «Наш адвокат добился, чтобы тебе аннулировали оставшиеся часы отработки, – снова написал отец. – Сейчас слишком тревожное время, чтобы ездить вниз почем зря. Дома обсудим детали». – «Хорошо», – только и ответила она.

Находиться здесь с каждым разом становилось невыносимее. Союзников уже не было. Ее стремления быть как все никто не ценил. Веруку все равно держали за странноватую богатую дурочку, и чувство одиночества перемежалось с нарастающим разочарованием. Она думала, что могла бы с ними подружиться, но это они не дали ей шанса.

* * *

Шаттлы отбывали один за другим, и посадочная линия загоралась огнями каждые пять минут. Миккель наблюдал за этим движением с легкой, непонятно откуда взявшейся тревогой. Она не оставляла его с тех пор, как он побывал на допросе об участии Лаки в акции с граффити. Несмотря на неплохую логику, во всем ощущался невесомый подвох. Чувство фальши в происходящем не оставляло его с первого дня на Вавилоне. Внезапно он приметил на скамье фигуру в черном. Ноги в тяжелых ботинках были закинуты на соседнее сиденье. Рика. Никто, кроме нее, не ходил с капюшоном на голове круглые сутки. Умная, ездит только после часа пик, когда шаттлы почти пустые. Некоторое время он медлил, затем все-таки приблизился, хотя оставлять пост было нежелательно.

– Ты похожа на торговца «мором». От кого ты прячешься?

Из-под капюшона сверкнул неоновой вспышкой искусственный глаз. Рика слегка вынырнула из своего черного мешка и почесала встрепанную голову.

– Просто люблю быть незаметной. Я скромный человек, как ты, солдат.

Миккель с усмешкой присел рядом. Оба были рады встрече. Это тянулось в воздухе невидимыми нитями.

– Ждешь свой шаттл?

– Типа того. Сегодня был мой последний день. Центр занятости нашел мне новое место на фабриках. Так что закончилась моя служба на помойке.

Они натянуто улыбались, искоса поглядывая друг на друга. Странно было осознавать, что, возможно, им больше не придется увидеться. Он и подзабыл, что Рика была всего лишь безработной и не собиралась торчать на этих работах вечно. Чтобы как-то избавиться от неловкой паузы, Миккель поделился последними новостями:

– Лаки все-таки обвинили.

– Люблю местное делопроизводство. Знают, как наводить порядок.

– За ним еще какие-то другие грехи водятся, судя по слухам. Ты права. Нужен был виноватый, и они его нашли.

Они помолчали. Рика по-прежнему выглядела отстраненной, но в глазах застыла нерешительность. Миккелю казалось, что сейчас подводится какой-то невидимый счет и завершается вычисление того, кто с чем должен остаться. Он – на своем посту, а за ней придет шаттл, который увезет в дебри Вавилона.

– Куда ты сейчас едешь? – поинтересовался Миккель.

– Девятнадцатый. Там моя капсула. Выбор конечного назначения невелик. Либо сюда, либо к себе.

– А куда бы хотела поехать?

– Подальше отсюда. Наружу. Вот бы просто открыть внешний шлюз и утопать из этой сраной крепости. Не думал о том, что мы заперты здесь? Что эта башня – монумент безысходности человечества, а не наше спасение?

Рано или поздно такая мысль приходила в голову каждому вавилонянину.