Эвви задвинула очищенную липкую рамку на прежнее место и вытерла руки о фартук.

— Я бы сказала, это, пожалуй, самый замечательный комплимент, который я когда-либо получила.

— Я нашла книгу, — неожиданно выпалила Лиззи. — В книжном шкафу в комнате у Альтеи. Ту, что она написала только для меня.

Эвви кивнула ей с тихим, задумчивым лицом.

— Она закончила книгу за день до кончины. Я помогла ей засушить нужные цветы и травы. И когда она закончила — я заперла книгу в шкаф вместе со всеми остальными. Она знала, что ты найдешь ее послание, когда настанет время.

— Как она вообще могла это знать?

Эвви засветилась характерной для нее загадочной улыбкой.

— Она вырастила тебя, девочка. И любила тебя всей душой. Такого рода связь не прерывается только оттого, что кто-то из вас двоих вдруг перестал дышать. Эта книга — плод большой любви. Это возможность по-прежнему наставлять тебя после ухода в другой мир.

— Я думала, для этого она оставила здесь вас.

— Не говори ерунду. В улье всегда может быть лишь одна королева-матка. И это была Альтея.

Лиззи не могла сдержаться, чтобы не задать сам собой просящийся вопрос:

— А что происходит, когда матка умирает?

Эвви устремила на нее долгий изучающий взгляд.

— По-разному, — ответила она наконец. — Иногда она сама взращивает себе замену. Но если гибель ее случилась внезапно и рой оказался к этому не готов, то пчелиная семья объединяется и выращивает себе новую матку. Ее тщательно к этому готовят, кормят и лелеют, пока она не будет готова принять свою королевскую должность пчеломатки.

— И что тогда?

— Как у всякой королевы, ее единственная ответственность — это обеспечить выживание пчелиной семьи.

— Вы имеете в виду продолжение рода? — как бы между прочим обмолвилась Лиззи.

— Да. Ее задача — как следует заселить улей и в конечном счете дать жизнь своей преемнице. Если ей это не удастся, то пчелиная семья зачахнет и, оставшись без матки, может вовсе погибнуть… если в дело не вмешается пасечник.

Лиззи ненадолго углубилась в себя, обдумывая услышанное и сознавая, что их разговор явно перешел от пчеловодства к чему-то, тесно касающемуся лично ее.

— То есть вот для чего вы здесь? Чтобы «вмешаться»?

Эвви застенчиво улыбнулась.

— Ну, что-то вроде того. Твоя бабушка очень надеялась, что я сумею сгладить какие-то моменты, когда ты вернешься.

— А что, если бы я вообще сюда не вернулась? Я вовсе не собиралась этого делать.

— Глупышка. Ты всегда собиралась сюда вернуться. Просто ты этого еще не знала. А вот она знала. И потому оставила для тебя эту книгу. Потому что понимала, что тебе будет трудно. Что тебе всегда здесь было жить не просто, учитывая то, как ты росла — без друзей и без хорошей матери, с которой можно было бы поговорить. А потом еще и этих несчастных девочек нашли мертвыми. Все стали обвинять Альтею — но и ты получила тогда свою долю гнева и опалы. И, тем не менее, сейчас ты здесь, в Сейлем-Крике — и уже всерьез намерена разворошить осиное гнездо. Это немалая храбрость с твоей стороны.

— Или, может, просто безумие. — Лиззи покачала головой, отведя взгляд в сторону леса. — Еще не поздно позвонить Роджеру Коулмэну и сказать, чтобы он забыл о нашем разговоре. Я могла бы просто все бросить и вернуться в Нью-Йорк.

Эвви тут же вскинула брови.

— Что, и правда могла бы?

Лиззи задумалась. Все-таки она была не такой, как Люк. Она не могла просто принять все как есть и с облегчением вздохнуть, что все закончилось.