Лиззи поднялась на ноги, стараясь не смотреть Эндрю в глаза, и направилась к двери.

— Извини, я и не заметила, что уже так поздно. Мне надо поскорее домой, пока Эвви не начала волноваться.

Эндрю тоже встал и проводил ее до двери.

— Лиззи…

Она повернулась, уже взявшись за дверную ручку.

— Для меня ты никогда не могла быть невидимкой. Ни тогда, ни сейчас.

Лиззи в ответ кивнула, холодно и осторожно, хорошо понимая, что он пытался ей сказать, не произнося этого вслух.

— Дело не в том, нравишься ты мне или нет, Эндрю. И всегда вопрос заключался не в этом. Просто сейчас ставки гораздо выше. И для меня, и для тебя.

Глава 12

Эндрю смотрел вслед уходящей к машине Лиззи и отчаянно ругал себя. О чем он только думал! Она пришла к нему за помощью, а он вместо того, чтобы ей что-то дельное подсказать, начал распинаться о своих чувствах, как какой-то сохнущий от любви мальчишка, и тем самым ее отпугнул.

В который раз.

Лиззи всегда его немного дичилась. Да и всех остальных, если говорить откровенно. С чего бы вдруг сейчас все стало по-другому? То, что она всегда настороже, более чем объяснимо. Для многих восемь лет — огромный срок, но не для Сейлем-Крика, где мнение людей и их отношение меняется очень медленно, если вообще как-то меняется.

Не прошло и суток с того момента, как об исчезновении Дарси и Хизер Гилмэн повсюду сообщила «Эмбер Алерт», — а по городу уже понесся словесный трезвон. Уже на следующее утро городская мельница слухов ожила, энергично перемалывая массу нелепых и совершенно беспочвенных предположений. В маленьких и тихих городках Новой Англии, где никогда и ничего особенного не происходило, сплетни и пересуды являлись любимым времяпрепровождением у населения — как хоккей в старшей школе или как корнхол на воскресном барбекю. И, как на хорошее барбекю, жители с готовностью накинулись на новое угощение.

К тому времени, как тела девушек извлекли из пруда на ферме Лун, целый отряд местных жителей с вилами и факелами начал призывать земляков к собственному правосудию. А после скандальной выходки Ранны перед кофейней несколько церквей разных конфессий объединились, чтобы устроить полуночное бдение — «дабы молиться об изгнании зла, живущего среди нас, и узреть, как исполнится воля Господня».

Накануне по всему городу — в витринах магазинов, на телефонных столбах — были расклеены листовки, призывающие всех верующих собраться воедино и помолиться за душу своего богобоязненного города. Семейство Лун в ту ночь никто даже не упоминал. В этом не было надобности. И без того все понимали.

Событие освещали все три местных канала новостей, где в многочисленных видеосюжетах запечатлелось целое море исполненных праведности лиц, освещенных мерцающими белыми свечами. Когда этот сюжет подхватили несколько крупных новостных агентств, кругом началось настоящее безумие, и Рэнделу Саммерсу пришлось выступить с заявлением, призывающим жителей проявить терпение, пока правоохранительные органы ведут расследование. Так он пытался защититься от того, что подобные пересуды воспримутся как призыв к действию теми, кто был бы не прочь взять дело в свои руки.

Даже теперь Эндрю вспоминал об этом с содроганием. Он искренне намеревался тоже пойти туда в тот вечер и объяснить всем до единого, что они могут сделать со своими так называемыми молитвами и бдениями. Однако отец уговорил его не вмешиваться, объяснив, что лучший способ раздуть пламя — это искать виноватого и натравливать соседей друг на друга. Он уверял Эндрю, что порядок в итоге восторжествует, что правда выплывет наружу и род Лун наконец оставят в покое. Отец не часто ошибался в своей жизни — но тут он все-таки ошибся. Сейлем-Крик так и не простил семью Лун.