– Бог с ним, – отозвался Макс. – Делать сейчас все равно нечего. Никто к нам не идет. Никому мы не нужны. Чертов дождь. Можешь прилечь на диванчик рядом с Генрихом и...

– Если это увидят клиенты, к нам никто больше не придет, – сказал я и снял трубку телефона.

– Кому это ты? – спросил Макс и зевнул.

– Насчет твоего карбюратора, – соврал я. На самом деле состояние карбюратора и перспективы его починки интересовали меня меньше всего. Меня интересовал Сидоров.

Я набрал номер автосервиса. Кто‑то незнакомый и явно недовольный тем, что его побеспокоили, буркнул в трубку:

– Слушаю.

– Автосервис? – уточнил я.

– Ну. – Мой собеседник был превосходно воспитан.

– Сидорова позовите, – попросил я, подумал и добавил: – Пожалуйста.

– Нету Сидорова.

– Где он?

– Я почем знаю?! – фыркнула трубка. – Был утром, потом смотался куда‑то...

Я повесил трубку, посмотрел на Макса и разочарованно развел руками.

– Плакал твой карбюратор.

– Почему это? Он же не навсегда пропал, твой Сидоров. Вечером позвони ему домой.

– Да, пожалуй, – кивнул я, хотя в данный момент у меня не было уверенности в том, что вечерние, ночные и утренние звонки будут иметь какой‑то смысл. Сидорова била лихорадка. Все, относящееся к поведению людей здоровых, теперь его не касалось. Вчера, опершись локтем на перила, он соскользнул вниз по ступенькам. Сегодня, опираясь на свою мечту о мешках с деньгами, он стремительно соскальзывал в темную глубину. Там руководствуются тайными страстями. Там лихорадочно претворяют мечты в жизнь, не беспокоясь о том, насколько совместимы жизнь и мечта.

И если жизнь не совпадала с мечтою, бралось что‑то острое, и ткань жизни кромсалась безжалостно и безрассудно. По живой ткани, по мышцам, по кровоточащим артериям.

Потом, позже, наступало отрезвление. Человек с отвращением выпускал из рук орудие переустройства жизни, смотрел на свои окровавленные руки и шептал потрясенно:

– Боже, что я сделал?! Неужели это сделал я?!

Но Бог молчал, потому что было достаточно оглянуться по сторонам, чтобы получить все ответы на все вопросы...

– Макс.

– Что?! – Он встрепенулся, поднял голову, которую все больше тянуло опуститься на грудь, погрузиться в сон.

– Ты знаешь, где находится главный офис «Европы‑Инвест»?

– Понятия не имею. Костик, ты это... – Он широко и продолжительно зевнул.

– Что? – нетерпеливо спросил я.

– Посмотри там, рядом с диваном, на столе... Подшивка «Городских вестей». Там должна быть реклама разных фирм. Может, найдешь и свою «Европу‑Инвест»...

– Понятно. – Я встал из кресла.

– А что случилось?

– Да так, ничего существенного.

– Ты говорил, что хочешь посидеть здесь, пока дождь не перестанет...

– Передумал.

– А‑а‑а, – равнодушно протянул Макс. – Только не забудь – завтра в три придет клиент, насчет слежки за женой...

– Я помню.

Он вяло помахал мне вслед, а я вышел из кабинета, взял подшивку газет и вышел в коридор, чтобы шуршанием страниц не разбудить Генриха.

Пятнадцать минут спустя я ехал в «Европу‑Инвест». Щетки на лобовом стекле метались как сумасшедшие, сражаясь с дождевыми каплями, а те, преследуя лишь им известную цель, продолжали заливать машину. Движения щеток, падение капель, визг тормозов в соседнем ряду, свистки – бесполезные – регулировщика на перекрестке, лязг столкновения металлических красавцев, падение женщины в красном плаще, едва успевшей отскочить от машин и поскользнувшейся на мокром асфальте.