Историк уже был весь в раздумьях: взгляд скользил по лакированным ступенькам, но в голове мелькали отражения тех бесчисленных страниц тысяч книг, которые довелось прочитать за годы занятия профессией.

— Это сикарии! — выпалил он, наконец. — Точно сикарии!

Если сказать, что Валентина была изумлена, значило бы выразиться слабовато.

— Кто-о-о? Черт побери, где вы все это откапываете?

Томаш показал на документы в ее руках — на списки путешествий двух первых жертв за последние двенадцать месяцев.

— Я знаю, что общего у жертв трех преступлений.

— Вот как? И что же?

Португалец посмотрел на дверь, что выходила на улицу, будто хотел сказать, что больше времени терять нельзя, но прозвучало иное:

— Иерусалим.

XXIX

Солнце заливало верхний ярус стены, но за ней была спасительная тень, защищавшая верующих от безжалостного светила. Покрыв таллитом голову и плечи и убедившись, что филактерия прочно сидит на лбу, а цициты надлежащим образом привязаны к углам, как того требует Священное Писание, Сикариус вытащил пергаментный свиток.

Он сделал шаг вперед и уперся лбом в прохладный камень. Затем развернул свиток и стал шептать священные слова псалмов.

— К Тебе, Господи, возношу душу свою! — запричитал он, читая свиток. — Боже мой! На Тебя уповаю, да не постыжусь вовек, да не восторжествуют надо мною враги мои, да не постыдятся и все надеющиеся на Тебя…

Звук его мобильника в кармане неожиданно прервал молитву, вызвав осуждающие взгляды соседних верующих. Смутившийся Сикариус быстро опустил руку в карман и ловко, хотя и на ощупь, нажал красную кнопку. Благоговейная тишина была восстановлена.

— Да не постыдятся и все надеющиеся на Тебя. Да постыдятся беззаконнующие втуне, — продолжил он прерванную молитву.

Полчаса Сикариус провел за тихим чтением Священных Псалмов перед Великой каменной стеной, постепенно разворачивая пергамент пальцами и раскачиваясь взад-вперед. Потом он опять сунул руку в карман и вытащил заранее переписанные стихи Песни песней, всунув бумажку в маленькое отверстие между больших валунов.

По окончании процедуры он почтительно отошел от стены и снял ритуальную амуницию. Только после пересечения площади он подключил сотовый к сети, нашел помешавший ему не принятый звонок и нажал «вызов».

— Прошу прощения, шеф, что не ответил сразу. Я молился у HaKotel HaMa’aravi.

— Ах, извини. Я не знал, что ты пошел молиться к Стене плача. Много там людей?

Сикариус посмотрел по сторонам.

— Как обычно, — и, сменив тон, пошутил, — вас именно это интересовало?

— Ты прекрасно знаешь, что нет. Хотел всего лишь сообщить тебе, что до меня дошли слухи…

— Какие слухи?

— Неважно, — сказал он загадочно. — Важно другое: готов ли ты выполнить следующее задание.

Сердце Сикариуса подпрыгнуло.

— Конечно же, шеф. Куда я должен буду ехать?

— Ехать никуда не надо будет, — ответил телефонный собеседник. — Место операции — здесь, в Иерусалиме.

— Здесь? — удивился агент. — И когда?

Шеф выдержал паузу, прежде чем ответить:

— Скоро. Будь готов.

XXX

Бар «American Colony» был похож на угрюмую камеру, будто под него выделили часть застенков мрачной средневековой крепости.