– Ничего себе заломила цену! – гневался он. – Полтыщи за дерьмовую смесь дермантина и тряпки!

– Поищи что получше – кусок отдашь, – мягким, совсем не торгашеским голосом возражала женщина. – Кожаные сейчас в цене, да и то – купишь вьетнамское или китайское дерьмо – на одну зиму хватит…

– За триста отдашь?

– Ни за что. Какой смысл себе в убыток торговать?

Ромин с подчеркнутым сожалением положил понравившуюся ему сумочку на место. Встряхнулся на подобии петуха, попавшего под дождь.

– Ладно, поброжу по рынку, поищу. Не найду чего нибудь получше и подешевле – возвращусь к тебе для окончательного разговора…

И пошел вдоль лотков, киосков и просто людей, торгующих с рук. Не оглядываясь, заложив руки в карманы. Человек прогуливается просто так, без определенной цели. Приценивается, не без того, сама рыночная обстановка подталкивает.

Я прибавил шагу и догнал приятеля.

– Ты? – деланно удивился он. – За продуктами либо за шмотками?

– Не придуряйся, Славка, пойдем посидим где нибудь, потолкуем.

– Сбрендил? – опасливо оглядываясь, пробормотал сыщик. – Хочешь засветиться?

– Ни то, ни другое. Имею разрешение и поручение своего хозяина…

Вкратце я нарисовал новую обстановку, сложившуюся после убийства депутата и сопровождающих его лиц. Ромин внимательно выслушал, по привычке потирая нос и хмуря негустые брови.

И все же «осваивать» и дальше простреливаемый взглядами рынок слишком опасно, даже при наличии разрешения Волина. Прежде всего потому, что главарь «крыши» не единственный лидер в криминальном мире столицы, у него имеются сверхлюбопытные конкуренты, которые заинтересуются необычной встречей главного аналитика «музыкальной мастерской» с капитаном уголовного розыска из Кимовска.

Не сговариваясь, мы прошли подземным переходом к улице «Теплый Стан» и медленно двинулись в сторону Юго Запада. Шли и перебрасывались короткими фразами, любовались красивыми корпусами зданий, нарядной рекламой, множеством иномарок, заполонивших чисто русский город.

Ромин хмурился.

Перспектива изображать купленного на корню мента не особенно его порадовала и он, наверняка, мысленно перебирал своих сотрудников, все больше и больше склоняясь к мысли о том, что уголовный розыск Кимовска явно залез на «чужую» территорию.

Ведь действовать придется не в родном Кимовске – в Москве, так почему он должен подставляться, рисковать своей не раз простреленной шкурой или – шкурой своих ребят? Пусть этим займется МУР, у него больше возможностей…

– Ладно, подумаю, – недовольно пробурчал он. – Сообщу через Ивана… Теперь слушай меня… Дед Ефим раскололся.

Я равнодушно кивнул. Славка обладал удивительным талантом допрашивать подозреваемых и свидетелей, умел так втираться в доверие, так строить, казалось бы, совершенно безобидные вопросы, что даже закоренелые преступники, побывавшие в руках доброго десятка следователей, невольно приоткрывались.Так почему должен быть исключением воротный страж, из жадности проевший остатки своих мозгов?

– Ну и что ты откопал?

Ромин недовольно фыркнул. Будто кот, которому вместо молока подсунули блюдце, заполненное несвежей, протухшей водой. Ибо, несмотря на зрелый возраст, Славка обожал комплименты и славословие, в буквальном смысле слова грелся под жаркими лучами похвалы, как греется озябший человек перед горящим камином, поворачиваясь к нему то одним, то другим боком. А недавний зек и давний сыщик вместо восторженного удивления задает примитивный вопрос: что откопал? Разве не обидно?

– Как ты и предвидел, престарелый сторож – слуга двух господ: Пантелеймонова и Волина, – перешел капитан на сухой официальный тон.