пожары - черные полосы гари широкой кистью были нанесены на карту.

     За городом вдоль дороги к горам встречались отдельные домики и группы

домиков.

     Большего  при  первом  осмотре  нельзя  было  узнать.  Но  все  равно

космонавты подолгу стояли у  снимка,  вглядываясь в извилины улиц и зелень

холмов (в городе была поздняя весна).  Пройдет день,  и  город из не очень

четкого снимка  превратится в  пейзаж,  в  камень и  дерево, в  проблемы и

споры. Он приобретет имя, вернее, вернет себе свое старое имя. И еще долго

члены экипажа <Сегежи> будут говорить, встречаясь: <А помнишь, как мы жили

в...>.  Может быть, если удастся эксперимент, этот город войдет в учебники

истории Галактики как место,  где было начато возрождение Синей планеты. И

в книгах будут писать:  <Космический корабль <Сегежа> Г/П 304089 опустился

на планету в районе города...>.

                                    3.

     Диск <Сегежи> опустился на планету в районе города...

     Некоторое время  на  корабле царила  зыбкая тишина встречи с  землей,

тишина  не  беззвучная,  а  полная  гудения механизмов,  суетни очнувшихся

роботов, мерцания аварийных ламп и шелеста креплений.

     Загребин протянул руку к раме экрана,  достал сигарету и,  не отрывая

глаз от экрана, закурил. Баков демонстративно откашлялся в соседнем кресле

и спросил:

     - Включить внутреннюю связь?

     - Включайте, - сказал капитан.

     Он знал:  старший помощник хотел,  чтобы капитан,  как и  положено по

инструкции,  поздравил экипаж с  благополучным прибытием на новую планету.

Но следовать инструкции не хотелось. Уж очень было тревожно.

     И тогда Баков включил внутреннюю связь и спросил:

     - Корона Аро, корона Вас, как перенесли посадку?

     - Хорошо, - ответили короны по очереди.

     Тут Загребин посмотрел на экран и сказал:

     - Мы прилетели. Пришли. За работу. С настоящего момента входит в силу

наземное расписание номер  три.  Для  чрезвычайно сложных условий.  Начать

подготовку механизмов для разведки.

     Баков нахмурился. Поздравления не было, а слова о расписании положено

говорить старшему помощнику.

     Капитан смотрел,  не  отрываясь,  на  экран и  старался угадать,  что

принесет завтрашний день и  все  те  дни,  что  придется провести на  этой

погибшей планете.

     Экран вобрал в  себя окружающий мир.  С одной стороны,  совсем близко

подступали крутые  склоны  холма,  кое-где  затянутого пятнами зелени.  По

другую, за пустырем, поломанным рядом тянулись небольшие дома, незнакомые,

непонятные,  но в  то же время приспособленные для того,  чтобы в них жили

именно люди. Стекла в домах были выбиты, и окна зияли черными провалами.

     Загребин включил звук, и в корабль ворвался заунывный шум ветра.