Девушка помогает ему встать.

Они лишились своего единственного способа выбраться из тупика.

Новых выстрелов не последует — они и так уже в руках врагов. К беглецам приближается странная смесь имперцев и бандитов — по краям головорезы Сурата, а посередине один имперский офицер и четыре штурмовика. Щеголеватый офицер широко улыбается, словно только что съел первый кусок жареной птицы на День основателя.

— Брось бластер! — кричит он сквозь рев дождя.

Джес судорожно размышляет, что делать. Толкнуть мальчишку и бывшего имперца вперед, прыгнуть им на головы, воспользовавшись шлемами штурмовиков как трамплином — и надеяться, что удастся бежать под прикрытием ночи и грозы. Надеяться, что их удовлетворит добыча в виде Синджира и мальчишки.

Не получится. Слишком рискованно.

Глухо ворча, она роняет бластер в потоки воды у своих ног. Вновь вспыхивает молния.

И тут она видит…

* * *

«Эта штука едва мне башку не размозжила», — думает Теммин, слыша в ушах шум струящейся воды. В небе, среди набрякших грозовых туч, сверкают молнии. Женщина — насколько он помнит, охотница за головами — протягивает руку, помогая ему подняться.

Еще не успев до конца прийти в себя, он вдруг понимает, что представление окончено. Они оказались в роли дроидов на верстаке, которых сейчас разберут на запчасти.

Джес приказывают бросить бластер.

Она колеблется, но подчиняется.

Душа Теммина уходит в пятки. Свобода была так близко! Но теперь Сурат наверняка отрежет ему не только язык…

Внезапно снова вспыхивает молния, и лицо Теммина озаряется улыбкой.

Всполох освещает стоящий на крыше за спиной им-перцев и бандитов силуэт. Молния гаснет, и силуэт снова сливается с темнотой, но Теммину прекрасно знакомы его похожие на скелет очертания, его остроносая голова, шишковатые сочленения.

«Костик!»

Очередная молния…

Костик уже в прыжке, обхватив колени когтистыми руками. Вновь наступает темнота, и он исчезает…

Но на самом деле он вовсе не исчез.

Дроид приземляется с глухим лязгом и плеском воды.

И начинается бойня.

* * *

Происходящее кажется Синджиру кошмаром — пускай и спасительным. Они стоят, уже готовые сдаться, потом он замечает в воздухе какое-то движение и слышит, как приземляется что-то тяжелое.

Как выясняется, у имперцев и бандитов Сурата чересчур замедленная реакция.

Раздаются и тут же обрываются два сдавленных вопля. В воздух, вращаясь, взлетают два шлема штурмовиков. Мгновение спустя он понимает, что это не шлемы, а головы.

Двое оставшихся пытаются бежать, как и банда головорезов Сурата. В их толпу въезжает нечто похожее на бешеную молотилку, сбив с ног не успевшего ничего понять офицера. Костлявое создание начинает крутиться на месте, размахивая конечностями. Слышатся крики и выстрелы, но тварь настолько проворна, что в итоге нападавшие стреляют друг в друга, пока та уворачивается, изгибаясь всем телом и внезапно отскакивая, словно потревоженный паук. Офицер пытается встать, но тут же снова летит наземь, дрыгая руками и ногами. Трещат кости, и вопли имперца обрываются.

Синджир ошеломленно таращится на жуткую картину.

«Что это, во имя преисподней?»

— Нужно уходить! — тянет его за локоть мальчишка.

Синджир отважно кивает. Да-да, конечно.

* * *

Они бегут мимо хаоса, мимо мешанины тел, сражающихся под дождем с обезумевшим боевым дроидом, который, издавая нестройное пение, крутится на месте с выставленным перед собой лезвием, валя наземь штурмовиков и расправляясь с прихвостнями Сурата, словно в кошмарном танце.