— Речь не о том, чтобы завоевать доверие всех, — возражает Крассус. Тук-тук-тук. — Как я уже говорил, лучший путь — формально основать осколок Империи. Заключить перемирие с этими паршивыми псами из Новой Республики — пусть живут по-своему, а мы по-своему. Мы с ними и так уже в состоянии холодной войны, так закрепим это положение дел официально.

Шейл закатывает глаза:

— Да, конечно. Давайте построим стену посреди Галактики. У них будет своя половина, а у нас наша. Так ничего не выйдет. Объясняю еще раз тем, кто готов слушать: мы проиграли эту войну. Мы сыграли чересчур глупо, самонадеянно и безрассудно — и поплатились за это. Никакого перемирия не будет. Новая Республика не позволит нам забрать наши игрушки во Внешнее Кольцо. Нас будут преследовать как военных преступников. Некоторых посадят в тюрьму, а других казнят.

Слоун наблюдает за архивариусом, который с трудом поспевает за ними, делая записи. Он и сатрап — единственные формально не участвующие во встрече, кому разрешено здесь находиться. Даже Адеи нет — хотя, естественно, дверь охраняют штурмовики.

Арсин снова наклоняется вперед и начинает говорить, постукивая пальцами по столу:

— Шейл, вы выдающийся стратег Империи, и при этом вас не устраивает имперская стратегия…

— Арсин, — бросает Рей, — если и дальше будете стучать по столу, я переломаю вам пальцы.

— Я… Да как вы смеете так со мной разговаривать? — багровеет он.

— Она права, Крассус, — усмехается Пандион. — Ваша дурацкая привычка крайне раздражает. Только попробуйте еще раз, и я сломаю вам другую руку, чтобы впредь было неповадно.

Банкир садится, скрестив руки на бочкообразной груди и дуясь, словно обиженный ребенок.

— Я не выстраивала стратегию Галактической Империи, — начинает Шейл. — Еще раз повторюсь: я была против обеих версий «Звезды Смерти». Я выступала против ее постройки с самого начала, однако мои противники не позволили мне ни на что повлиять — разве что, может быть, на Хоте. Но «Звезда Смерти» стала нашей гибелью. Как в старой поговорке: «Не работай в одной шахте со своими детьми». Мы поступили глупо, вложив столько времени, денег, усилий и жизней в экосистему этой гигантской боевой станции. Всему виной тщеславие Палпатина.

Наконец слово берет Ташу, который почти все это время молчал, щелкая пальцами и теребя края рукавов, словно те постоянно ему мешают:

— В тщеславии Палпатина никто не сомневается. Но вряд ли стоит сомневаться и в том, что без него Империи бы вообще не существовало.

Мофф Пандион — или, вернее, гранд-мофф Пандион — встает и начинает расхаживать у своего конца стола. — В данном случае соглашусь с Джилией Шейл. Не только в том, что «Звезда Смерти» была нашей величайшей ошибкой, но и в том, что никакое перемирие не увенчается успехом. Оно никак не утолит жажду нашей крови, которую испытывает так называемая Новая Республика. Они вбили себе в головы, будто мы чудовища. Это уже не обсуждается. Но это означает, что мы не можем просто сдаться. Они хотят крови — не удивляйтесь, если лучших из нас выволокут на улицы, где нас сможет пристрелить любой дикарь с пулевиком.

— Да, Велко, — кивает Шейл. — Мы знаем — вам хочется атаковать, атаковать, атаковать. Чего бы это нам ни стоило.

— А вы предпочли бы сложить руки и подставить шею под топор палача? — ехидно интересуется он. — Вместо того чтобы сражаться?

— Можно подумать, речь идет о какой-то вдохновляющей истории для неудачников, в которой мы играем роль героя-гладиатора, который свергает угнетателей, отправивших его на арену.