Мария!

         Поэт сонеты поет Тиане,

         а я —

         весь из мяса,

         человек весь —

         тело твое просто прошу,

         как просят христиане —

         «хлеб наш насущный

         даждь нам днесь».

         Мария – дай!

         Мария!

         Имя твое я боюсь забыть,

         как поэт боится забыть

         какое-то

         в муках ночей рожденное слово,

         величием равное богу.

         Тело твое

         я буду беречь и любить,

         как солдат,

         обрубленный войною,

         ненужный,

         ничей,

         бережет свою единственную ногу.

         Мария —

         не хочешь?

         Не хочешь!

         Ха!

         Значит – опять

         темно и понуро

         сердце возьму,

         слезами окапав,

         нести,

         как собака,

         которая в конуру

         несет

         перееханную поездом лапу.

         Кровью сердца дорогу радую,

         липнет цветами у пыли кителя.

         Тысячу раз опляшет Иродиадой

         солнце землю —

         голову Крестителя.

         И когда мое количество лет

         выпляшет до конца —

         миллионом кровинок устелется след

         к дому моего отца.

         Вылезу

         грязный (от ночевок в канавах),

         стану бок о бо?к,

         наклонюсь

         и скажу ему на? ухо:

         – Послушайте, господин бог!

         Как вам не скушно

         в облачный кисель

         ежедневно обмакивать раздобревшие глаза?

         Давайте – знаете —

         устроимте карусель

         на дереве изучения добра и зла!

         Вездесущий, ты будешь в каждом шкапу,

         и вина такие расставим по? столу,

         чтоб захотелось пройтись в ки-ка-пу

         хмурому Петру Апостолу.