– Мы с его величеством глубоко соболезнуем вам, миледи.

Идель вздохнула, распрямившись и вскинув голову до хруста в шее.

– В другой ситуации я бы обязательно огрызнулась, знаете? – Ее глаза вперились в небо, рассматривая.

– Каким образом? – Заинтересовался Эйвар. Ему показалось, она хоть немного оживилась.

– Спросила бы, разве вы прибыли сюда не для того, чтобы науськать меня лично поехать в Редвуд? – Предвосхитила императорскую просьбу женщина и посмотрела на советника прямо.

Дайрсгау не сдержал насмешки.

– Но, как я понял, вы уже туда собрались. Мне нет смысла делать лишнюю работу. – Эйвар был откровенен. Несмотря на то, что на лице леди все еще немного играла улыбка, мужчина отчетливо видел ее грусть.

– Да, собираюсь, – обронила она. – Но не хочу.

– Бездействие вам несвойственно, – заметил Дайрсгау.

– А порядочность?

Эйвар на мгновение растерялся: обычно с Идель не приходится беспокоиться, что сказал что то не то. Главное, просто поддерживать официальный тон.

– Я хотела бы оплакать его. Хотя бы оплакать, – поделилась Идель, не сводя взгляда с могильного камня. – Его и…

Она замолчала сама. Лишние слова сейчас не приведут к добру.

– Вы не плачете. – Он не спрашивал.

Идель нахмурилась. Она могла бы ответить: «Плачу, просто там, где не увидит никто. Даже я». Но этого лучше не говорить вообще никому. Потому она улыбнулась – неискренне и скоро.

– Слезы не решили еще ни одной серьезной проблемы, ваша милость. – Леди все же обернулась к мужчине.

– Хорошо. – Он расценил ее внимание как добрый знак и слегка взмахнул руками. – Если бы… если бы вас не сдерживала вдовья порядочность, – подобрал Эйвар слова, – вы бы хотели поехать в Редвуд?

Идель чуть прищурилась и улыбнулась. На этот раз, отметил Дайрсгау, совсем по другому.

– И все равно нет.

– Но почему? Разве это не отвечает вашим собственным притязаниям и интересам, миледи?

– Вы прекрасно знаете, что отвечает. – Идель сделала жест рукой, как бы приглашая к прогулке. Эйвар вздернул бровями: несколько странно променадить по кладбищу. Но, сказал он себе, куда важнее, кто сопровождает тебя в числе живых, а не мертвых, и проследовал рядом с леди.

– Барон может воспринять мой визит… – Идель облизнулась, не зная, как выразиться лучше.

– Ближе, чем стоило бы? – подсказал Эйвар.

– Именно.

– Вы прониклись к нему? – спросила мужчина, и по его голосу было непонятно его отношение к этому факту.

– Он хороший человек. – Она могла сказать это, зная, что Эйвар не станет придираться. Если судить людей по количеству крови на руках, то они с лордом Дайрсгау ненамного чище Эмриса. – Я не хочу давать ему ложные надежды. Не хочу, чтобы он расценил мое вмешательство, как намек или что то вроде этого.

Дайрсгау лениво заметил:

– Вы знаете, ваша светлость, мы ответственны за сказанное и содеянное, а не за то, что услышат и увидят посторонние.

– Знаю, да, – нехотя протянула она. Надгробия семейного кладбища словно шагами тактами отмеряли их путь, мелькая по обе стороны аллеи. – Но… – Идель глубоко вздохнула и призналась: – Он слишком неискушен, милорд. Во всяком случае пока. Мы и так многого ему не договариваем.

– Так или иначе, без вашей поддержки ему было бы куда сложнее.

Идель хмыкнула:

– Вы называете это поддержкой, лорд Дайрсгау. Но Эмрис – наймит, и он, я вас уверяю, счел мое участие подкупом.

– Дело не в имени. – Эйвар решительно махнул рукой в отрицающем жесте, едва не задев Идель.