|
Аббаты призывали меня молиться всякий раз, когда надо было действовать. И в этом вся суть. Когда наступает беда, они прячутся по монастырям, и говорят, что это нам во благо. А еще ничего не делают и не платят налоги. Если у вас соберутся полные казармы солдат, разбитых в бою, – заговорила Идель, и Эйвар услышал голос дочери главнокомандующего деорсийских войск, – и вы позовете священника почитать молитвы, как думаете, многим он вернет боевой дух? Многих вдохновят его проповеди о милости и воздаянии Создателя? Ну что вы смеетесь? – Игнорировать расползающуюся ухмылку Эйвара становилось все сложнее.
– Я просто очарован, – отозвался тот, не выдыхая. – Продолжайте, пожалуйста. – Ну так вот, попробуйте отправить роту солдат, утомленных в бою, неважно победном или проигранном, в храм. Они пошлют вас в пекло. Но налейте им пива, позовите несколько менестрелей с песнями, чтобы эти солдаты могли сорвать горло в песнях, а не в эмоциях, какие мужчины обычно не показывают. Позовите доступных женщин, которые дадут кому то выпустить пар, а кому то напомнят о ласке. И эти люди – пивовары, барды и женщины – напомнят воинам, что жизнь все еще течет, что она все еще продолжается, ее надо жить. Они оживут, они вспомнят о семьях. Они расслабятся, и не пойдут после этого бить друг друга на задворках или жен в домах. Видите, как просто? Священники трындят, что женщны в борделях и похабные пени претят Создателю, а по факту барды и шлюхи куда полезнее, чтобы сохранять приподнятый боевой дух и мирное настроение среди людей. Так кто из них по настоящему служит народу? – Идель бескомпромиссно качнула головой. – Священники ничего не делают. Она слегка оступилась, и Эйвар вовремя подставил ей руку для опоры, которую убрал, как только в этом отпала надобность. – Ну и потом: в свое время аббаты требовали моего присутствия полдня в неделю непонятно ради чего! У меня и так было слишком много дел, и мне не всегда удавалось поспать хотя бы пять часов, а порой и вовсе приходилось скакать то туда, то сюда, ночь напролет, чтобы вассалы не учинили мятеж. И вместо того, чтобы помочь, аббаты только наводили страху, что со мной будет, когда я умру. Клянусь, если бы я не сказала прилюдно, что они только о моей смерти и молятся, Фардоза бы никогда не отстал. – А вы не думали поступить как обычно? – Эйвар внезапно оживился. Они как раз достигли сада, и Идель сделала жест рукой, веля патрулирующим стражам оставить их с лордом наедине. – Как обычно? – не поняла Идель. – Ну, вы мастерица придумывать состязания. Это все знают. Могли бы заделать какое нибудь на звание верховного аббата в герцогстве и выбрать самого молчаливого и лояльного. Подкинули бы отличную тему для баллад у всех бардов страны, – посмеялся Эйвар. – Не верю, что барды не придумают ничего лучшего, – с наигранным скепсисом протянула Идель. Эйвар разделил ее насмешку, но от комментариев воздержался. – Вы сами прекрасно помните, милорд: Аерон поручил проблему с Редвудом вам, и вы благоразумно привлекли меня до того, как моему брату пришло на ум заставить меня спонсировать какой нибудь бессмысленнный штурм. Так что, если бы я не предложила идею с турниром, Аерон бы обобрал меня до нитки. – Ну так уж до нитки, – поиронизировал Эйвар. – Не драматизируйте, ваша светлость. К слову о Редвуде, – протянул мужчина дальше, и оживленный настрой беседы резко изменился. Идель почувствовала: сейчас он поведет к тому, зачем вообще приехал. – Чего вы хотите от меня там? – Спросила эрцгерцогиня в лоб и рукой указала смену направления – по засеянной цветами пустоши за чертогом до самых крепостных стен. Эйвар обеспокоился: – Не хотите присесть? Я думал, мы идем в сад, чтобы передохнуть. Идель качнула головой. – Я хочу подняться на стену, а не слушать ор котов. |
