– Восемнадцать.

– Мои поздравления, – пробормотал Ноам.

Джеймс снова перегнулся к нему через стол:

– Мы в одной минуте двадцати секундах от конца света.

Между тремя сотрапезниками установилось тяжелое молчание. Официантки расставляли закуски, множество плошек, чтобы гости могли поклевать из них табуле, бобы, фаттуш, хумус, бабагануш, долму, пряный картофельный салат. Когда подавальщицы ушли, Джеймс добавил:

– Мы еще никогда не были столь близки… Катастрофа произойдет через восемьдесят секунд.

Джеймс принялся перечислять причины для беспокойства. Если во все времена люди опасались физических явлений – падения гигантского метеорита, извержений вулкана, появления смертельного вируса, – то теперь мы страшимся вреда от человека. Не только потому, что к катаклизму приведет Третья мировая война с использованием атомного оружия, но и потому, что преступное или случайное лабораторное исследование может вызвать как опустошительную пандемию, так и информационную катастрофу и, следуя эффекту домино, крах банковских структур, систем безопасности. Необратимая, неконтролируемая перенаселенность планеты ведет к голоду, а глобальное потепление провоцирует разрушение.

– Человечество, несомненно, обречено на истребление. Мы переживаем небывалый период, поворотный момент Истории. Очень скоро мы вступим в Пост-Историю. Во всяком случае, некоторые из нас – те, кто все предусмотрел и подготовился. Остальные умрут.

– Некоторые – это сурвивалисты? – спросил Ноам.

– Мы с несколькими друзьями оборудуем убежище. Складируем там съестные припасы. Впрочем, это планы на ближайшее время. Чтобы лицом к лицу встретиться с постапокалиптическим существованием, нам потребуется снова, подобно нашим пращурам, научиться жить охотой и собирательством.

Хасан бросил на Ноама искрящийся насмешкой взгляд: его кузен так далеко перешел за грань экстравагантного, что Хасан решил обратить все в шутку, а не сетовать.

Но он буквально остолбенел от изумления, когда Ноам заявил:

– Можно мне присоединиться к вашему обществу? Взамен я предоставлю вам доисторические знания об огне, охоте на зверя, рыбной ловле, ткачестве, гончарном деле и питании охотника-собирателя.

Джеймс протянул Ноаму раскрытую ладонь:

– По рукам, товарищ!

* * *

Молодой сирийский шофер увез Ноама в лимузине с кондиционером на вершину Ливанского хребта. Потребовался час, чтобы покинуть дышащий угольной гарью Бейрут с его шумом, пробками и раскаленным асфальтом. Вырвавшись на свободу, автомобиль резво катился по дороге.

Ноам созерцал пейзаж и вспоминал. Он уже знал эту девственную землю в ее естественной наготе, с неиссякаемыми водопадами, дикой растительностью и фауной. Затем он видел, как постепенно редели составлявшие богатство Ливана огромные хвойные леса, которые шли на изготовление мебели. Теперь он повсюду замечал следы людей, превративших бесплодные каменистые горы в плодородную долину. Ливанцы веками собирали камни и булыжники, чтобы возводить опорные стены и создавать террасы, на которых извлеченный со дна ручьев гумус становился ровным и пригодным для возделывания. Отроги гор по сию пору были одеты этими каменными валиками, которые каскадами поднимаются к покрытым вечными снегами вершинам, хотя сегодня тутовые деревья, предназначенные для шелковичных червей, и виноградники встречаются реже, поскольку их сменили фруктовые сады и оливковые рощи. Низкие насыпи сложенных без связки сухих камней сменились вырытыми бульдозером и забетонированными широкими пологими уступами, которые выдерживают бесконечное движение механизмов или когти огородников.