– Ты плохо осведомлен.

Я призвал в свидетели сельчан:

– Я Ноам, сын Панноама – да или нет?

Они проревели: «Да-а-а», и ответ Робюру не понравился; он почуял, что ветер переменился.

Робюр слегка обалдел и воинственно топнул:

– А где Панноам?

– У себя дома.

– Он боится драться!

– С кем?

Робюр задохнулся от возмущения:

– Со мной!

– С чего бы?

– Я бросил ему вызов. Победит – останется вождем. Нет – вождем стану я.

Наш разговор страшно бесил Робюра и сбивал с него спесь. Он настроился на легкую победу, но что-то пошло не так. Я продолжал твердым голосом, зная, что мое спокойствие рано или поздно выбьет его из колеи:

– Думаю, ты ошибаешься, Робюр. Ты хотел биться с вождем? Вождь этой деревни – я.

– С каких пор? – взревел он.

Запал мерзавца говорил то ли о его тупости, то ли о страхе поражения.

– С рождения и с позапрошлого мгновения. Отец нынче вернул мне долг.

Я указал на ожерелье – Робюр с начала нашей перебранки косо на него поглядывал. Чтобы укрепить свою позицию, я надменно спросил:

– А ты кто такой?

– Робюр!

– Вот и шел бы ты своей дорогой, Робюр.

Сельчане одобрительно зашумели. В их глазах я воплощал законного вождя – или, следуя рассуждению Нуры, они полагали, что покровительство высших сил на моей стороне.

Робюр колебался. Ему и хотелось бы убраться подобру-поздорову, но он боялся публичного унижения. Он оглянулся на своих приспешников – те раздраженно рыкнули на него и сердито замахали руками, призывая убить меня. Сами они драться не решались, и их захлестывала горькая обида и ненависть, обостренная жаждой крови. Их злили проволочки и замешательство Робюра.

Робюр содрогнулся: его загнали в угол. Опасность со всех сторон. Либо со мной иметь дело, либо со своими людьми.

Тибор тронул меня за плечо и шепнул:

– Готовься к бою, Ноам.

– Робюр увиливает…

– Увильнуть ему не удастся. Кто поставил его главарем? Эти скоты. Он их пленник.

Да, Робюр больше не решался приблизиться к своим громилам: они окрысились – освистывали его, осыпали угрозами и были готовы порвать в клочья. Он повернулся ко мне и смерил меня взглядом:

– Готов драться, ублюдок, отродье хромоногого?

Его банда одобрительно загудела.

– Готов! – сказал я, сжимая рукоять меча.

Робюр занес над головой топор:

– Отпрыск слабака, кусок дерьма, я нашинкую тебя, и ты сожрешь свои яйца. Если они у тебя есть… Может, твой папаша потерял их вместе с ногой и не догадался отдать их тебе! Слюнтяй, тряпка, я воткну мой топор тебе в пасть, ты обсосешь его и сдохнешь!

Его ругань ничуть меня не смутила – скорее развеселила. Робюр был из тех вояк, что подхлестывают себя бранью, а значит, ему не хватало настоящей уверенности и отваги.

Я занес меч. К своему удивлению, я обрадовался такому повороту событий. Отлично! Наконец-то я дам выход гневу, который копился во мне с утра, да и все эти месяцы. Этот тупоголовый коротышка даст мне разрядку.

Я крикнул, стараясь сдержать свое нетерпение:

– Хватит, Робюр: уйди или умри! Давай!

Он с ревом бросился на меня, размахивая топором и бешено вращая глазами.

От первого удара я увернулся. Он крутанулся и кинулся снова. Я легко уклонился. Он упорно наскакивал, вообразив меня трусом, а себя – хозяином положения. Я позволил ему вволю попрыгать; я не нанес ни одного ответного удара, чтоб он навоевался и выдохся.