– Нужно идти, – сказал он.

А я остался сидеть, не двигаясь, охваченный легкой грустью – непременной спутницей всех прожитых мною лет. Это чувство, по моему глубокому убеждению, вдали от дома преследует всех дорсайцез. Просто понимаешь порой, что одинок и жизнь не бесконечна, а еще так много нужно успеть сделать.

Из меланхолического состояния вывели меня звуки стремительных шагов Яна.

Я встал.

– Корунна! – воскликнул он, жестом приглашал меня в свой кабинет. – Как идут дела с подготовкой «войск»?

– Как ты и ожидал... Мигель попросил оставить его одного. Считает, что мое присутствие отвлекает солдат, а у него одного дела пойдут веселее.

– Может быть, наш юный друг прав, – не стал возражать Ян.

Он подошел к окну и стал сосредоточенно разглядывать склон. Моего роста оказалось явно недостаточно, чтобы поверх высокого парапета увидеть происходящее на нижней террасе, и оставалось лишь догадываться, что Ян смотрит именно туда.

– Впрочем, дела у них идут совсем не плохо, – не отрывая взгляда от окна, наконец произнес он.

Чтобы чем‑то себя занять, я стал разглядывать его рабочий стол и обнаружил объемную фотографию, о которой говорила Аманда. Женщина была явно не дорсайкой, но стоило вглядеться внимательней, и в ней угадывались черты, так присущие нашим женщинам. Стройное, сильное тело, темные, спускающиеся до плеч волосы – немного длиннее, чем носят дорсайки.

Я снова взглянул на Яна. Он уже отвернулся от окна и стоял ко мне вполоборота, смотря на стену, за которой сейчас должны были работать Аманда и экзот. Нахарское солнце, проводя четкую грань света и тени, освещало половину его лица, и от этого оно казалось немного усталым. Слегка опущенные плечи тоже говорили об усталости – скорее духа, чем тела.

– Я только здесь узнал про Лию, – с одной целью вернуть его из мира мыслей к реальности произнес я.

Медленно, словно просыпаясь после тяжелого сна, он повернулся ко мне.

– Лия? О да. – Взгляд его равнодушно скользнул по фотографии. – Да, она землянка. Когда все это закончится, я заберу ее, а через два месяца мы поженимся.

– Так скоро? – удивился я. – По правде говоря, даже не слышал, что Ян Грим влюбился.

– Влюбился? – Он по‑прежнему смотрел на меня, но я чувствовал, что мысли его далеко. – Нет, влюбился я много лет тому назад.

И вдруг разительная перемена – он снова здесь, со мной, полон энергии и жажды деятельности.

– Не стой, садись, – бросил Ян, усаживаясь в свое кресло. – После завтрака ты говорил с Кейси?

– Да, мы немного поговорили.

– Когда стемнеет, будут две вылазки. Ему понадобится твоя помощь.

– Я уже знаю. Проверка склона перед минированием и разведка неприятельского лагеря: как готовятся к завтрашнему утру и прочее.

– Все правильно, – подтвердил Ян.

– У тебя есть хотя бы приблизительные данные – сколько их может быть там?

– По штату, включая офицеров, получается где‑то немногим более пяти тысяч – точнее пять тысяч двести и еще чуть‑чуть. Добавь всякий сброд, искателей приключений и тех, кто примкнул к революции из корыстных побуждений, а также тех, кого манит запах славы... призрачный запах личной славы. Еще найдется семь‑восемь сотен пламенных революционеров. Эти цифры я получил от Падмы. Экзоты, оказывается, «вели учет» тех, кто действительно боролся, пытаясь ослабить железную хватку ранчеров. И плюс сотня‑другая агентов‑провокаторов из‑за границы.

– Пожалуй, всех необученных можно не брать в расчет, как ты считаешь?

Ян молча кивнул.