|
С этими словами Володыёвский открыл ключом шкатулку, стоявшую на скамье под окном, достал сложенную вдвое бумагу и, развернув, начал читать: - “Милостивый пан Володыёвский, полковник! С великою радостью прочитали мы твое донесение о том, что хоругвь уже готова и в любую минуту может двинуться в поход. Держи ее, милостивый пан, в боевой готовности, ибо страшная приходит година, какой еще не бывало, сам же спешно явись в Кейданы, где мы будем ждать тебя с нетерпением. Ежели до слуха твоего дойдут какие-либо вести, ничему не верь, покуда не узнаешь обо всем из наших уст. Мы поступим так, как повелевает нам бог и совесть, невзирая на то, что людская злоба и неприязнь могут о нас измыслить. Но вместе с тем мы рады тому, что приходят такие времена, когда явным станет, кто истинный и преданный друг дома Радзивиллов и даже in rebus adversis <В несчастье (лат.).> готов ему служить. Кмициц, Невяровский и Станкевич уже привели свои хоругви; твоя же пусть остается в Упите, ибо там она может понадобиться, а может, вам придется двинуться на Подляшье с двоюродным братом моим, ясновельможным князем Богуславом, конюшим литовским, коему вверено начальство над значительною частью наших сил. Обо всем этом ты подробно узнаешь от нас, а покуда повелеваем незамедлительно выполнить приказы и ждем тебя в Кейданах. Януш Радзивилл, князь Биржанский и Дубинковский, воевода Виленский, Великий гетман Литовский”. - Да! По письму видно, что новая война! - сказал Заглоба. - А коли князь пишет, что поступит, как повелевает ему бог и совесть, стало быть, будет бить шведов, - прибавил пан Станислав. - Мне только то удивительно, - заметил Ян Скшетуский, - что он пишет о верности не отчизне, а дому Радзивиллов, - ведь отчизна значит больше, нежели Радзивиллы, и спасать надо в первую очередь ее. - Это у них такая повадка княжья, - возразил Володыёвский, - хоть и мне это сразу не понравилось, ибо я служу не Радзивиллам, а отчизне. - Когда ты получил это письмо? - спросил Ян. - Сегодня утром, и после полудня хотел ехать. Вы вечерком отдохнете с дороги, а я завтра, наверно, ворочусь, мы и двинемся тотчас с хоругвью, куда прикажут. - Может, на Подляшье? - высказал предположение Заглоба. - К князю конюшему! - повторил пан Станислав. - Князь конюший Богуслав тоже сейчас в Кейданах, - возразил Володыёвский. - Любопытный человек, вы к нему получше присмотритесь. Славный воитель, а рыцарь и того славней, но польского в нем ни на грош. Одевается по-иноземному, говорит по-немецки, а то и по-французски лопочет так, точно орехи грызет, час можешь слушать его разговор и ничего не поймешь. - Князь Богуслав под Берестечком храбро сражался, - заметил Заглоба, - да и пехоту выставил добрую, немецкую. - Кто ближе его знает, не очень его хвалит, - продолжал Володыёвский. - Он только немцев и французов любит; да и нет ничего удивительного, - мать-то у него немка, дочь бранденбургского курфюрста; его покойный отец не только не взял за нею никакого приданого, но и сам должен был еще приплатить, - видно, у этих князьков карманы тощие. Но Радзивиллам важно иметь suffragia <Избирательный голос (лат.) - В данном случае - при избраниимонарха.> в Священной Римской империи, князьями которой они состоят <В 1547 году канцлер литовский Миколай Радзивилл получил от германского императора Карла V княжеский титул. |
