|
) - В данном случае - при избраниимонарха.> в Священной Римской империи, князьями которой они состоят <В 1547 году канцлер литовский Миколай Радзивилл получил от германского императора Карла V княжеский титул.>, потому-то они с такой радостью роднятся с немцами. Мне об этом пан Сакович сказал, старый слуга князя Богуслава, которому тот дал староство Ошмянское. Он и пан Невяровский, полковник, ездили с князем Богуславом за границу, в разные заморские края, и на поединках всегда бывали у него секундантами. - Сколько же у него было поединков? - спросил Заглоба. - Как волос на голове! Пропасть он погубил заграничных князей да графов, французских и немецких; говорят, человек он горячий и храбрый и за всякое слово вызывает на поединок. Станислав Скшетуский, вызванный из задумчивости, вмешался в разговор: - Слыхал и я про князя Богуслава, от нас недалеко до Бранденбурга, где он вечно пропадает у курфюрста. Помню, еще отец вспоминал, как отец князя Богуслава женился на немецкой княжне и как народ роптал, что такой знатный дом роднится с иноземцами; но, может, оно и к лучшему, ведь теперь курфюрст, как родич Радзивиллов, должен помогать Речи Посполитой, а от него сейчас многое зависит. А то, что ты говоришь про тощие карманы, это неправда. Конечно, продай всех Радзивиллов, так за них купишь курфюрста со всем его княжеством; однако нынешний курфюрст Фридрих Вильгельм поднакопил уже немало денег, и отборного войска у него двадцать тысяч, так что он смело может выступить с ним против шведов, а как ленник Речи Посполитой <Фридрих Вильгельм, курфюрст Бранденбурга в 1640 - 1688 годах, был в качестве князя (герцога) прусского вассалом польского короля. Благодаря лавированию между Речью Посполитой и Швецией в годы, описываемые в романе, Фридрих Вильгельм по Велявско-Быдгощским договорам 1657 года освободился от ленной зависимости. Апологеты возвышения Бранденбурга - Пруссии именовали Фридриха Вильгельма “великим курфюрстом”.> он обязан выступить, если только есть в нем бог и помнит он все благодеяния, которые Речь Посполитая оказала его дому. - А выступит ли он? - спросил Ян. - Черная это была бы неблагодарность и вероломство, если бы он не выступил! - ответил Станислав. - Трудно ждать от чужих благодарности, особенно от еретика, - заметил пан Заглоба. - Я помню этого вашего курфюрста еще подростком, всегда он был молчун: все как будто слушал, что ему дьявол на ухо шепчет. Я ему в глаза это сказал, когда мы с покойным паном Конецпольским были в Пруссии. Он такой же лютеранин, как и шведский король. Дай-то бог, чтоб они еще союза не заключили против Речи Посполитой... - Знаешь, Михал, - обратился вдруг Ян к Володыёвскому. - Не стану я нынче отдыхать, поеду с тобой в Кейданы. Ночью теперь лучше ехать, днем жара, да и очень мне хочется разрешить все сомнения. Отдохнуть еще будет время, не двинется же князь завтра в поход. - Тем более что он велел задержать хоругвь в Упите, - подхватил пан Михал. - Вот это дело! - воскликнул Заглоба. - Поеду и я с вами! - Так едемте все вместе! - сказал пан Станислав. - Завтра к утру и будем в Кейданах, - сказал Володыёвский, - а дорогой и в седле можно сладко подремать. Спустя два часа рыцари, подкрепившись, тронулись в путь и еще до захода солнца доехали до Кракинова. В пути пан Михал рассказал друзьям о здешних местах, о славной лауданской шляхте, о Кмицице и обо всем, что случилось тут в последнее время. |
