|
В период польско-шведских войн XVII века курляндские герцоги (в годы, описываемые в романе, герцогом был Якуб Кетлер) лавировали между борющимися сторонами, находясь, по существу, в зависимости от утвердившейся в Восточной Прибалтике Швеции.>, от Хованского и от курфюрста. Поговаривают, будто князь ведет переговоры с Москвой, хочет вовлечь ее в союз против шведов; другие толкуют, будто вовсе этого нет; но сдается мне, ни с кем не будет союза, а только война - и с шведом и с Москвой. Войск прибывает все больше, и шляхте, которая всей душой преданна дому Радзивиллов, письма шлют, чтобы съезжалась сюда. Везде полно вооруженных людей... Эх, друзья, кто виноват, тот и в ответе будет; но руки у нас по локоть будут в крови: уж коли Радзивилл пойдет в бой, он шутить не станет. - Так, так! - потирая руки, проговорил Заглоба. - Немало крови пустил я шведам этими руками, но и еще пущу немало. Немного солдат осталось в живых из тех, кто видел меня под Пуцком и Тшцяной, но кто еще жив, никогда меня не забудет. - А князь Богуслав здесь? - спросил Володыёвский. - Да. Нынче мы ждем еще каких-то важных гостей: верхние покои убирают, и вечером в замке будет пир. Михал, попадешь ли ты сегодня к князю? - Да ведь он сам вызвал меня на сегодня. - Так-то оно так, да сегодня он очень занят. К тому же... право, не знаю, можно ли сказать вам об этом... а впрочем, через какой-нибудь час все об этом узнают! Так и быть, скажу... Неслыханные дела у нас тут творятся... - Что такое? Что такое? - оживился Заглоба. - Должен вам сказать, что два дня назад к нам в замок приехал пан Юдицкий, кавалер мальтийский <член рыцарского Ордена иоаннитов, владением которого с 1530 года был остров Мальта.>, о котором вы, наверно, слыхали. - Ну как же! - сказал Ян. - Это великий рыцарь! - Вслед за ним прибыл гетман польный Госевский. Очень мы удивились, - все ведь знают, как соперничают и враждуют друг с другом гетман польный и наш князь. Кое-кто обрадовался, - дескать, мир теперь между гетманами, кое-кто толковал, будто это шведское нашествие заставило их помириться. Я и сам так думал, а вчера оба гетмана заперлись с паном Юдицким, все двери позапирали, так что никто не слышал, о чем они держат совет; только пан Крепштул, который стоял на страже под дверью, рассказывал нам, что очень они кричали, особенно гетман польный. Потом сам князь проводил гостей в их опочивальни, а ночью, можете себе представить, - тут Харламп понизил голос, - к их дверям приставили стражу. Пан Володыёвский даже привскочил. - О, боже! Да не может быть! - Истинная правда! У дверей стоят шотландцы с ружьями, и приказ им дан под страхом смерти никого не впускать и не выпускать. Рыцари переглянулись в изумлении, а Харламп, не менее изумленный значением собственных слов, уставился на них, словно ожидая разрешения загадки. - Стало быть, пан подскарбий взят под арест? Великий гетман арестовал гетмана польного? - произнес Заглоба. - Что бы это могло значить? - Откуда мне знать. И Юдицкий, такой рыцарь! - Должны же были офицеры князя говорить об этом между собою, строить догадки... Ты разве ничего не слыхал? - Да я еще вчера ночью у Гарасимовича спрашивал... - Что же он тебе ответил? - спросил Заглоба. |
