Это составляло самую большую  и тягостную  заботу господина Тиса. Перегринус

ничего не желал знать о  мире действительности, а  старик  жил только в этом

мире,  и  неминуемо  должно  было  случиться,  что  чем   старше  становился

Перегринус, тем  резче проявлялся этот разлад между отцом сыном, к  немалому

огорчению матери,  которая с радостью б позволила своему  кроткому,  тихому,

лучшему из сыновей Перегринусу витать в непонятном ей, правда,  мире  грез и

мечтаний и никак не могла взять в толк, зачем нужно отцу  взваливать на него

непременно какое-то определенное занятие.

     По  совету опытных друзей старый Тис послал сына в Иенский университет,

когда же он вернулся через три года, старик воскликнул с горечью и гневом:

     -- Ну, так  я  и думал! Мечтателем-дураком уехал, мечтателем-дураком  и

возвратился!

     Господин  Тис  был прав, поскольку Перегринус ничуть не  переменился  в

своей  природе, а остался точно таким же, каким уехал. Однако и тут господин

Тис не потерял еще надежды образумить своего выродка сына, полагая, что если

попробовать насильно вовлечь его в  дела, то, может быть,  в конце концов он

войдет даже во вкус и станет держаться другого образа  мыслей. Он послал его

в  Гамбург с поручениями, не требовавшими особых знаний по торговой части, и

снабдил  его, кроме того, рекомендательным письмом к своему тамошнему другу,

прося не оставить его помощью и советом.

     Перегринус явился  в  Гамбург,  вручил товарищу  своего  отца не только

рекомендательное письмо, но и все  бумаги, касавшиеся его поручения, и вслед

за тем исчез неизвестно куда.

     Товарищ господина Тиса написал ему тогда нижеследующее:

     "Ваше почтеннейшее письмо от... получил через господина Вашего сына. Но

оный  в  дальнейшем не показывался, а тотчас уехал  из Гамбурга,  не оставив

никаких поручений. Сделок на перец мало, хлопок --  слабо,  из кофе -- спрос

лишь на средний  сорт,  напротив  -- мелис  идет хорошо,  а  также  стойко с

индиго. Примите и пр."

     Письмо  это  привело  бы  господина   Тиса  и  его  супругу  в  немалое

замешательство, если  бы  с той  же  почтой  не  было доставлено письмо и от

самого  блудного сына,  в котором он извинялся с величайшим прискорбием, что

никак не мог исполнить, согласно желанию отца, данных ему поручений и что он

почувствовал  непреодолимое  стремление  в  дальние  края, откуда  через год

надеется возвратиться на родину и счастливее и веселее.

     -- Хорошо, -- сказал старый  Тис, -- пусть молодец оглядится  на  белом

свете, там его встряхнут от его мечтательности.

     Мать высказала беспокойство, что сыну может не хватить денег на большое

путешествие, и порицала его легкомысленное нежелание написать даже,  куда он

едет, на что старик возразил со смехом:

     -- Недостанет  денег  -- скорее познакомится с действительной жизнью, а

не  написал он  нам,  куда отправился, -- так  знает  же, куда  нам посылать

письма.