– Он не воин, – заявил Тралл. – И это не честный бой. Я считал, что орки ценят свою честь.

– Так и есть, – согласился Искар. – Но перед тобой – будущая угроза. Защити свой народ.

– Передо мной – дитя! – воскликнул Тралл. – Оно не представляет никакой угрозы. Откуда вам знать, что он ею станет? Мне знакома его одежда, и я знаю, из какой деревни его похитили. Там живут земледельцы и пастухи. Они живут тем, что растят сами – фруктами и мясом. Оружие нужно им, чтобы охотиться на кроликов и оленей, а не на орков.

– Но велика вероятность того, что если мы снова пойдем на людей войной, этот мальчишка окажется в первых рядах – вооруженный копьем и жаждущий нашей крови, – резко возразил Искар. – Ты хочешь увидеть Адского Крика или нет? Если не убьешь ребенка, то можешь быть уверен, что не выйдешь из этой пещеры живым.

Мальчик тихонько плакал. Тралл тут же вспомнил о своем расставании с Таретой, о том, как она рассказывала о слезах. Образ подруги встал у него перед глазами. Тралл подумал о ней, о Сержанте. Вспомнил, как расстроился, когда его вид испугал девочку в деревне. А потом вспомнил о притягательном и надменном лице Блэкмура, о тех, кто плевал в него, Тралла, называя «чудовищем», «зеленокожим» и еще худшими словами.

Но даже эти воспоминания не оправдывали хладнокровного убийства. Приняв окончательное решение, Тралл бросил окровавленный топор на пол.

– Если этот мальчик когда-нибудь поднимет на меня оружие, – проговорил он медленно и твердо, – то я убью его на поле боя. И это доставит мне радость, ибо я буду знать, что сражаюсь за свой народ. Но убивать связанного ребенка, беспомощно лежащего передо мной, я не стану, пусть он и человеческий. Если из-за этого я никогда не увижу Адского Крика – пусть будет так. Если из-за этого мне суждено пасть в бою с вами – пусть будет так. Уж лучше я погибну, чем совершу бесчестное зверство.

Он принял боевую стойку и развел руки в стороны, ожидая нападения. Искар вздохнул.

– Жаль, – проговорил советник, – но ты сам выбрал свою судьбу. – Он поднял руку.

И в этот момент неподвижный холодный воздух пещеры прорезал ужасный рев. Он отразился эхом от стен, проникая до самых костей и больно раня слух. Тралл поежился. А потом звериная шкура, скрывавшая одну из пещер, сорвалась с места, и на ее месте возник красноглазый орк. Тралл привык к тому, как выглядели его сородичи, но этот был не похож ни на одного из виданных им прежде.

Длинные черные волосы ниспадали орку на спину. В каждом из его крупных ушей висело несколько колец, блестевших в свете костра, и это странным образом напомнило Траллу о Сержанте. Кожаное черно-красное одеяние создавало резкий контраст с зеленой кожей, а когда орк двигался, цепи, которыми он был увешан, раскачивались и позвякивали. Казалось, челюсти орка были раскрашены черной краской, но на самом деле все это время его рот был раскрыт так широко, что Тралл едва мог поверить, что это возможно. Это он издавал этот ужасный звук, и Тралл понял, что Громмаш Адский Крик получил свое прозвище не просто так.

Когда последние отзвуки стихли, Громмаш заговорил.

– Вот уж не думал, что мне доведется увидеть подобное!

Он подошел к Траллу и принялся его рассматривать. Глаза Громмаша оказались цвета пламени, а в центре зрачков будто бы плясало что-то темное и пугающее. Тралл счел слова вождя оскорблением, но он не собирался позволить запугать себя и расправил плечи, решив встретить смерть с гордо поднятой головой. Когда Тралл открыл рот, чтобы ответить Громмашу, орочий вождь продолжил свою речь:

– Откуда тебе ведомо о милосердии, Тралл из Дарнхольда? Откуда тебе ведомо, когда его следует проявлять и из каких соображений?

Орки растерянно зашептались.