– Подойди, присядь со мной, Тралл, сын Дуротана, – сказал он. – Сейчас мы закончим трапезу, и ты поведаешь мне свою историю, а я расскажу тебе такие байки о твоем отце, каких ты никогда не слыхивал.

Тралла охватила радость. Он непроизвольно поднял руку и сжал ею ту, что лежала у него на плече. Молот Рока, вдруг посерьезнев, встретил глазами взгляд Тралла и кивнул.

Теперь, когда все поняли, кем был таинственный незнакомец – Дрек’Тар признался, что знал все с самого начала и, более того, как раз с этим намерением отправил Мудрое Ухо найти Молот Рока, – Северные Волки смогли оказать почетному гостю должное уважение. Они вынесли несколько зайцев, которых собирались засушить на потом, приправили драгоценными маслами и травами и принялись жарить на огне. В пламя добавили еще трав, и теперь вместе с дымом поднимался их резкий, сладкий, почти пьянящий аромат. Орки вынесли и дудки с барабанами, так что вскоре в дым костра вплелись звуки музыки и пения – они сообщали духам о своем почтении и радости.

Тралл поначалу держался скованно, но Молот Рока, внимательно слушая и задавая наводящие вопросы, вытянул из него всю его историю. А когда Тралл закончил, вождь немного помолчал.

– Этот Блэкмур, – заметил он потом, – судя по всему, похож на Гул’дана. На того, кто в душе не заботится о своем народе, а желает лишь собственной выгоды и удовольствия.

Тралл кивнул.

– Не только я пострадал от его жестокости и непредсказуемости. Я убежден, что он ненавидит орков, но и люди не пользуются большой его любовью.

– А эта Тарета и Сержант… Я и не знал, что людям бывают близки такие понятия, как доброта и честь.

– Я и не узнал бы о милосердии, не научи меня ему Сержант, – отозвался Тралл и вдруг повеселел. – И не знал бы того первого приема, что применил против тебя. Он принес мне много побед.

Молот Рока усмехнулся вместе с ним, а затем вновь посерьезнел.

– По своему же опыту я знаю, что люди-мужчины ненавидят нас, а женщины и дети – боятся. И все же та девочка сама решила с тобой подружиться.

– У нее доброе сердце, – ответил Тралл. – Не могу отозваться о ней лучше, чем сказав, что я с гордостью принял бы ее в свой клан. В ней живет дух орка, только он смягчен состраданием.

Молот Рока вновь на какое-то время замолчал. Затем, наконец, произнес:

– Я долгие годы был один, с тех пор, как мы потерпели окончательное бесславное поражение. Я знаю, что обо мне говорят: отшельник, трус, который боится показать свое лицо. Знаешь, почему я избегал общества других до этой самой ночи, Тралл?

Молодой орк молча покачал головой.

– Потому что мне требовалось побыть наедине с собой, оценить то, что случилось. Поразмышлять. Напомнить себе, кем я был, кем были мы все. Время от времени мне хотелось сделать так, как я сделал этой ночью. Хотелось выйти к костру, воспользоваться чьим-нибудь гостеприимством, выслушать, что-то узнать. – Он помолчал. – Я знаю жизнь в людских тюрьмах изнутри и знаю не хуже, чем ты сам. Меня пленили и некоторое время держали как диковину у короля Теренаса Лордеронского. Я бежал из его дворца, как и ты бежал из Дарнхольда. Был я даже в лагере для пленных. Я знаю, каково быть совершенно разбитым, знаю это отчаяние. Я едва не стал одним из них.

Говоря это, Оргрим не отводил глаз от огня. А затем повернулся к Траллу. Хотя его серые глаза были ясны и лишены того зловещего пламени, что горело во взгляде Адского Крика, при играющем в них свете костра, сейчас они тоже словно бы горели красным.

– Но все-таки не стал. Я сбежал, как и ты.