|
Тебе больше всех надо. Григоренко ошалело смотрит на майора, берет пластиковую флягу в брезентовом чехле, снимает стакан колпачок, наливает и пьет спирт как воду. – Ну, и порядок в десантных частях! – скалит зубы Киверов. – Эй, орлы! Давайте и мы по маленькой… Вертолет валится на бок, делая разворот. Сквозь квадратное окно с чуть выпуклым стеклом я вижу внизу наш лагерь, развороченные палатки, черный скелет выгоревшей БМДшки. На рыжем фоне четко выделяются темные тела мертвых духов, лежащие вокруг. Пилот что то говорит в микрофон. «Стакан» берет курс на Кабул. Киверов протягивает мне наполненный до половины стаканчик. Спирт теплый, почти горячий. Я с трудом глотаю и утираю рукавом выступившие слезы. У Ми 24А просторная кабина с хорошим обзором. Летуны называют ее «веранда». Я, хватаясь руками за откидные сидения, перебираюсь за спину пилоту и смотрю вперед. Вертолет летит над долиной, по обе стороны высятся фантастически красивые оранжево фиолетовые горы. – Кто сообщение передавал? – кричит мне в ухо пилот. – Какое? – не понимаю я и тут же спохватываюсь: – Наверное, лейтенант Чехов, комвзода! – Вы ему ящик водки должны, не меньше, – пилот улыбается. – Он нас на частоте поймал, в воздухе. Мы на патрулировании в десяти километрах от вас были. База сразу добро дала. В общем, если бы не он… А где он, кстати? Я мрачнею, тычу большим пальцем вниз. – Там. Возвращаюсь на скамейку, приваливаюсь головой к подрагивающему в такт работе винтов борту вертолета и закрываю глаза… Но поспать у меня не выходит. «Стакан» трясет, он ощутимо кренится, разворачиваясь. Вижу сосредоточенное лицо Киверова, напряженно вглядывающегося в окно. Майор что то высматривает внизу. Вертолет с натугой ползет вверх – это чувствуется по тону усилившегося рева двигателей. Анисимов и Григоренко спят. Егерь разговаривает сам с собой, блаженно улыбаясь. Перебираюсь поближе к Киверову, взглядом спрашиваю – что случилось? – Караван! – кричит мне в ухо майор. – Уходит в горы! Летуны запрашивают разрешение на атаку! Спрашиваю: – Духи? – Или контрабандисты, – кивает он в ответ и странно ежится. Я задаю вопрос, который давно беспокоит меня: – А что будет с телом лейтенанта? А Викулова? Что будут отправлять на родину? Майор снова ежится, отвечает неохотно, сквозь зубы: – Викулов сгорел, там только пепел. А вот с лейтенантом… Тебе лучше не знать, парень. Они, – следует кивок за окно, – считают это доблестью – отрезать у мертвого врага уши, нос, переломать руки ноги… Твари, мать их! Одно радует: лейтенанту уже все равно… «Стакан» закладывает вираж и увеличивает скорость. Неожиданно десантный отсек наполняется грохотом – это «работают» подвесные блоки, выпускающие неуправляемые авиационные ракеты С 5. Значит, вертолетчики обнаружили цель и «окучивают» ее. Через какое то время грохот стихает. Пилот поворачивает к нам мокрое от пота лицо и показывает большой палец. – Накрыли, – говорит Киверов. – Ну и хвала аллаху, воздух будет чище. Его слова глушит резкий звук удара. Вертолет подбрасывает в воздухе, точно автомобиль, попавший на полной скорости колесом в яму. Басовитый клекот двигателя сменяется неприятным воем. Проходит несколько секунд и мы начинаем резко терять высоту. Из «веранды» в отсек перебирается стрелок оператор. – «Игла», – кричит он в ухо Киверову. – Двигатель поврежден! Давление масла падает! Будем пробовать дотянуть до Чарикара. Если что, пойдем на экстренную. Держитесь! Мы специальными ремнями пристегиваем Егеря к лавке, рассаживаемся сами. |
