Он рассек лишь ее платье от горла до пупка.

— Проклятый викинг! — выругалась она, а потом, неожиданно рванулась за своим мечом.

Он позволил ей его подобрать и тут же снова пошел в атаку, неутомимо нанося удары. Она пыталась парировать, и на какой-то миг их клинки скрестились.

Он был гораздо сильнее ее. И ее рука вместе с мечом стала клониться к полу.

— Оставь оружие, — посоветовал он.

Наконец ее пальцы не выдержали и разжались. Стремительно нагнувшись, Конар поддел острием своего меча ее клинок и отбросил его подальше за сундук.

— Довольно, Мелисанда! Довольно играть мечами и кольчугами! И хватит тебе бороться со мной.

В горле у нее пересохло, она с трудом переводила дыхание. Ее прекрасные обнаженные груди трепетали. Она опять ненавидела этого человека, ненавидела!

Но Бог ты мой, кровь так и бурлила у нее в жилах! Ей так хотелось продолжать драться, сцепиться с ним, прижаться к нему.

Она вся сжалась, увидав, что он опять взмахнул мечом — вне всякого сомнения, он просто рассечет ее сейчас напополам.

Но он всего лишь хотел стряхнуть с клинка лохмотья ее платья. Она отскочила назад, не сводя с него взгляда.

— Весьма достойно сына твоего отца, великого и могущественного короля — заставить свою жену шляться в голом виде!

— Именно наготы я от нее и добиваюсь, — парировал он.

— Нет! — вскричала Мелисанда, собираясь бежать.

Он ухватил ее за остатки платья, и материя с треском лопнула и сползла с ее плеч. Она застыла возле двери, и он вдруг расхохотался.

— Неужели моя дражайшая обнаженная супруга так поспешно решила сбежать к Свену и прочим викингам, которые сидят сейчас в зале?

— Да хотя бы и к ним! — крикнула в ответ она, действительно не зная толком, куда ей теперь скрыться. Единственное, что она сейчас знала очень хорошо, что стоит ему прикоснуться к ней, как весь ее гнев, вся ее ярость превратятся в ничто, в нуль. Она желала его в этот миг так страстно, как никогда еще женщина не желала мужчину.

Но стоило ему обнять ее, глаза ее наполнились слезами. Она изо всей силы ударила его по плечу.

— Ублюдок!

— Потому что я не сделал Бренну своей любовницей?

— Потому что ты сделал меня круглой дурой.

— Должен ли я теперь спать с тобой, чтобы тебя утешить?

Она размахнулась было, чтобы влепить ему пощечину, но он перехватил ее руку и прижал ее к себе. Она, стала с бешенством вырываться из его объятий.

Он начал целовать ее.

— Нет, не сейчас! Не сейчас!

Но он уже разжег ее страсть. Его ласки были быстрыми и так возбудили ее, что уже через несколько секунд их тела переплелись на кровати, и он вошел в нее.

И лишь позже, много позже, когда в полном изнеможении она растянулась подле него, она вспомнила, что что-то должна была ему сообщить.

Ну уж нет!

После всего, что произошло сегодня, — ни за что!

Он уселся на краю кровати, играя ее локонами. Его взгляд неожиданно стал серьезным и пытливым.

— Ты можешь гневаться на меня, Мелисанда. Можешь ненавидеть меня. Обзывать меня, как тебе будет угодно. Но тебе нельзя выезжать из крепости одной. И мне неважно, что мы с тобой наобещали друг другу и твердо ли следуем своим обещаниям — ты не должна быть так неосторожна.

— Но ведь Жоффрей явился тогда на свадебный пир! Он прекрасно знает, что я твоя жена и что ему не видать моего замка, как своих ушей, — упрямо спорила она.

— Жоффрей по-прежнему опасен.