– Пей, парень, – сказал проигравший мужчина и поднес ей бокал с вином.

Ромили бесшабашно осушила его.

– Еще сыграем? – предложил напарник. – Теперь моя очередь выигрывать.

Ромили пожала плечами и взяла дротик. Шея у нее постепенно онемела, в пальцах закололо.

Чем же он там занимается? Черт бы побрал всех этих заговорщиков…

Неожиданно тяжелая лапа «дядюшки» Орейна сдавила ей плечо.

– А‑а, – заметил он, – смотрю, ты уже освоился, однако дай‑ка и мне поиграть. Не тебе учить старую собаку, как метать кости.

Он взял оперенные дротики, проверил их, заказал вина – Ромили заметила, как возбужденно и таинственно блеснули его глаза. Потом наклонился и шепнул:

– Нам пора уходить, еще один круг, и все…

Она кивнула, показывая ему, что все поняла.

В следующее мгновение Орейн воскликнул:

– Девять чертей тебе в глотку, мужик! Посмотри, где твой башмак, – наполовину залез за черту. Я с таким ублюдком, как ты, состязаться не намерен. Тем более в ночь Середины зимы. На подарки я щедр, но не люблю, когда меня надувают. Чтобы я вот так запросто сорил деньгами на всяких мошенников!..

Орейн с размаху ударил мужчину по ноге – тот завертелся на месте.

– Ты кого обозвал мошенником, ты, педераст с равнины? Ты у меня проглотишь эти слова, – закричал пострадавший, – или я вколочу их в твою глотку!

Он резко, без размаха, пятерней отпихнул Орейна – голова у того мотнулась. Раздался треск… Великан был вынужден сделать шаг назад, и, когда нападавший бросился на него, Ромили метнула дротик. Острие впилось в ладонь горожанина. Мужчина взвыл, затряс кистью, потом погнался за девушкой, схватил за плечо, затем вцепился в горло, словно собираясь задушить ее, однако Ромили удалось вырваться. Она бросилась в ту сторону, где стояли бочонки, но не удержалась – растянулась во весь рост, поскользнувшись на рассыпанных мокрых опилках.

Поднял ее Орейн – сгреб одежду на спине и рывком поставил на ноги.

– Эй‑эй, ребята! – Владелец таверны бросился к дерущимся, встал между ними и принялся расталкивать петушившегося горожанина и Орейна, с мрачным видом закатывающего рукава. Кулаки у хозяина таверны тоже были пудовые – он с легкостью разнял противников.

– Вишь! – плаксивым голосом запричитал горожанин. – Этот подлый маленький ублюдок всадил мне стрелу в руку!

Он показал на ладонь, по которой бежала струйка крови.

– Ты что, ребенок, чтобы плакать? Комар его тяпнул, – сыронизировал Орейн и шагнул к сопернику.

Владелец таверны опять тычками разогнал их в разные стороны.

– Не надо ссориться! – начал он. – Лучше глотните вина!.. – Потом вдруг сделал зверское выражение лица и оглушительно рявкнул: – Сядьте! Оба!.. Наказание вам такое – оба выпьете по кубку за счет заведения.

С некоторым облегчением Орейн вытащил кошелек и бросил на свой стол горсть медных монет.

– Сам пей, черт бы тебя побрал. Может, это заставит тебя заткнуться. А мы пойдем поищем более тихое место, где никто не помешает спокойно опрокинуть рюмку‑другую. – Он подхватил Ромили под локоть и поволок к выходу. Уже на улице Орейн отпустил ее и шепотом спросил: – С тобой все в порядке?

– Все хорошо…

– Вот и ладушки!.. А ну, руки в ноги!.. – добавил он и быстро зашагал вверх по улице, потом выбрался на одну из тропок, ведущих к монастырю, и, не сбавляя хода, двинулся в ту сторону.

Ромили едва поспевала за ним. Еще немного, и у нее не хватило бы сил… Наконец он повернулся и, спохватившись, извинился:

– Прости, я что‑то задумался.