– Ты глуп, парень. И вы тоже, господа, – добавил он, обращаясь к дому Карло и Орейну. – Щенок мог поступить честно и указать нам путь – как же не поверить таким чистым глазам и ангельскому личику? Но те, кто постарше, обладают лараном. Если даже он полагает, что не сможет причинить нам вреда, как мы можем быть уверены, что они не отыщут наши следы? Стоит им только покопаться в его мыслях – нам крышка. Я не хочу причинять ему вреда, ни один волосок у него с головы не упадет, но он останется с нами до той поры, пока мы не преодолеем ледник и люди Лиондри уже не будут нам опасны. Мы можем оставить его в Каер‑Донне или в любом другом месте.

– Если с ним что‑нибудь случится… – мягким, проникновенным голосом сказал дом Карло, и Ромили содрогнулась – не хотела бы она испытать на себе гнев такого человека, как ее хозяин. Дом Карло ощупал лоб мальчика. – М‑да, не хотелось такой монетой платить мальчику за то, что он сделал для нас. Но он без сознания, и мы не можем оставить его здесь в таком состоянии. Он погибнет от холода. Придется взять его с собой. Нам больше нельзя терять время. Мы с тобой еще поговорим на эту тему, Аларик. – Потом распорядился: – Возьмешь его, Румал, он не может держаться в седле самостоятельно. Может, лучше привязать его к себе… Все, разговоры окончены. Отправляемся!..

Тут же все было в точности исполнено – мальчика привязали к седлу, Ромили оставалось только поддерживать его, чтобы он случайно не сполз на одну сторону или, того хуже, не рухнул на покрытую льдом каменистую тропу. Разговоры скоро прекратились, в молчании они забирались все выше и выше. Только сторожевые птицы время от времени начинали верещать под покрывалами. От холода, наверное… Двигаясь в темноте, придерживая обмякшее, слабенькое тело Кэрила, Ромили не могла избавиться от воспоминаний о Раэле. Словно бы это он прильнул к ее груди и спит. Прежняя тоска и горечь охватили ее. Увидит ли она когда‑нибудь меньшого братишку?

Узкая тропка все круче и круче взбиралась вверх – девушка уже почти легла на мальчика, а тот – на голову коня… Заметно нервничали сторожевые птицы, пытались расправить крылья; их волнение передалось коням и червинам… Ромили попыталась мысленно успокоить их, однако добиться надежного контакта никак не удавалось. Ее самое все время трясло, к тому же угнетал страх за мальчика – что‑то он надолго примолк…

Неожиданно в ночной мгле раздался истошный вопль. Услышав его, Ромили почувствовала, как кровь застыла в жилах. Лошадь под ней дернулась и всхрапнула – девушке с трудом удалось подчинить ее своей воле. Стервятники заерзали, одной из птиц – кажется, Благоразумию – удалось скинуть колпачок, и она в панике захлопала крыльями. Ромили чуть привстала в стременах, и в этот момент снова прозвучал визгливый, наводящий ужас крик. Ей не надо было объяснять – так могли кричать только баньши. Это были огромные птицы, потерявшие способность летать. Они жили выше границы вечных снегов, были слепы, но обладали отличным обонянием и – что самое главное – длинными, прочными как сталь когтями. Всякое теплокровное существо они находили по запаху и могли одним ударом лапы выпотрошить коня или человека. Ночью они еще могли кое‑что различать, но в дневное время свет красного солнца ослеплял их. От их жутких криков жертвы обычно замирали на месте. Теперь же Ромили молилась о том, чтобы, не дай Бог, не увидеть их наяву.

Этот крик привел в чувство Кэрила – мальчик застонал, пошевелился, принялся ощупывать шишку на голове. Это испугало коня – тот и так со всей возможной осторожностью переставлял ноги. Дорога была скользкая и неровная… Ромили наклонилась вперед и тихо шепнула:

– Все в порядке, но тебе следует вести себя тихо‑тихо – дорога здесь очень опасна. Если напугаешь коня – беды не миновать.