|
По‑видимому, он до сих пор дорожит моим мнением – об этом говорят переданные тобой слова, все равно, послание или предупреждение. А может, это всего лишь игра в благородство – пойми, нового Лиондри я боюсь и плохо понимаю. Его поступки, случалось, вызывали у меня сомнения в здравости его рассудка. Может, слова эти не более чем начало какой‑то многоходовой интриги – в этом он силен. Я не думаю, что он окончательно продал душу дьяволу… – Она сделала паузу, потом закончила: – Во всем виноват Ракхел. Но теперь поздно – Лиондри увяз по уши во всех этих злодействах. Неужели он до сих пор не разобрался, с кем имеет дело! Ведь Ракхел и его приспешники – негодяи из негодяев. Думаю, что теперь Лиондри обратного хода нет. А может, есть!.. – неожиданно заключила она.
Ромили молчала некоторое время, потом решилась спросить: – Ты их обоих знаешь – и Ракхела, и Каролина. Как же тому удалось свергнуть законного короля с трона? Яндрия пожала плечами: – Не знаю. В ту пору, когда я покинула двор, Ракхел был самым ярым сторонником Каролина. Не уставал повторять, что король – самый‑самый… Тот и поддался на лесть. – Должно быть, Каролин – добрый человек, – задумчиво сказала Ромили. – Как бы то ни было, он доверяет людям. Тому же Орейну. И тебе… Вот бы взглянуть на него. – Неужели ты его не видала, когда путешествовала с Орейном? – Я знала, что король в Неварсине, но мы не встречались. Яндрия удивленно вздернула брови, только добавила: – Заканчивай с кашей, дитя мое, помой посуду, и отправляемся в дорогу. Ромили молча выполнила, что было велено, оставшуюся пищу уложила в сумы. Уже вскочив в седло – оставалось только тронуть коня, – Яндрия вдруг сказала: – Да, Каролин – добрый человек. Его единственный недостаток в том, что он слишком доверчив. Вот и с Ракхелом ошибся – нашел с кем дружбу водить! Ракхел – недестро, правда, получивший все законные права, кроме права наследования престола. Ты же знаешь, так всегда бывает с детьми от внебрачных связей. Если отец признавал ребенка, он становился членом семьи, но все равно незаконное происхождение накладывало свою печать. Подобный человек может занять самую высокую должность, никто не сомневается в благородстве его происхождения, однако он лишен права наследовать трон. Сколько Орейн ни доказывал Каролину, что Ракхел – змея, которую тот пригрел на груди, король не обращал внимания на его предупреждения. Считал, что Орейн завидует Ракхелу, ревнует, что ли… Орейн – и ревнует! Как такое могло прийти ему в голову! – Но, вероятно, у Ракхела есть какие‑то достоинства… Ведь не зря же Каролин приблизил его к себе. – Я не могу судить объективно, ненависть слепит глаза. Понимаешь, Каролин – широкий человек, превыше всего он ставит честь. Он увлекается науками, новыми людьми… А Ракхел стремится к цели, как стрела, пущенная в мишень. Его заботит только власть – она ему и мечта, и жена, и надежда, и пища, и воздух! Он чем‑то напоминает черную кошку, которая сходит с ума от запаха крови. А тот – от зловония власти… – Она сделала паузу, потом распорядилась: – Сегодня ты поведешь в поводу нашего червина. Я же поскачу вперед, чтобы разведать местность.
Скоро лес кончился, опять потянулись зеленые холмы, где в распадках копились прозрачные светлые рощи, а по берегам мелких речушек стеной вставали заросли кустарника. Не прошло и часа, как Ромили вновь почувствовала, что кто‑то наблюдает за ней – все тот же редкий, смутный наплыв чужого видения, распростершаяся внизу земля. Теперь девушка уже не пугалась подобных картин – значит, Пречиоза опять сопровождает ее… Ромили закидывала голову и, щурясь, смотрела в зенит, раза два ей удавалось разглядеть в небе черную точку. |
