Ранальд смело шагнул – пустил впереди себя плотную волну искренней приязни, дружбы. Он сделал все, чтобы убедить птиц, что не причинит им вреда.

Ромили стояла и ждала – это был решительный момент, и она ничем не могла ему помочь. Либо стервятники откликнутся, либо нет…

Умеренность долго недоверчиво глядела на мужчину, осторожно протянувшего к ней запястье, потом легонько квохтнула и вдруг, переступив несколько раз, перепрыгнула на его руку.

«Выходит, он обладает необходимым даром и станет одним из нас. Как Маура…»

Эта мысль почему‑то огорчила ее.

«Кстати, где же Маура? – спросила себя Ромили. Она не показывалась целый день». Армия неутомимо шла вперед, не могла же она оставить ее? Теперь лорд Ранальд заменил Мауру – он управлялся с Умеренностью, которая сидела на передней луке его седла. Ромили уступила свою любимицу Благоразумие Руйвену, а сама работала с наиболее вздорной Усердием. С ней управляться было труднее всего. Она не знала покоя, вела себя возбужденно, и девушке постоянно приходилось мысленно успокаивать ее.

«Все хорошо, моя красавица, все замечательно» – подобные импульсы Ромили посылала всякий раз, когда птица начинала шевелить крыльями или подпрыгивать на жердочке.

К ее удивлению, Риденоу быстро научился входить в контакт со своей птицей. Ясно было, что он справится с ней и в полете, помощь Ромили ему уже не понадобится. Теперь девушка позволила себе отвлечься – ее сознание скользнуло вдаль, коснулось разума вороного, на котором скакал Каролин.

Армия двигалась по выжженной, опустошенной земле. Повсюду виднелись заброшенные деревни, поросшие травой поля, засыпанные колодцы. Дома были либо сожжены, либо развалились от старости. Вокруг – ни человека. Ромили, связавшись с конем, невольно услышала разговор короля с Орейном и непонятно откуда подъехавшей к ним Маурой. Женщина была укутана в теплый плащ, капюшон наброшен на голову – она почти не принимала участия в разговоре.

– Когда я был ребенком, все вокруг здесь цвело. Земли были заселены фермерами, все поля засеяны, ухожены. Ах, какие урожаи здесь собирали! Теперь гляньте – пустыня!

– Из‑за войны? – спросила Маура.

– Да, это случилось еще при жизни отца, – ответил король. – Я тогда был еще совсем маленький, меча не мог удержать. Население из этих мест перебралось в предгорья. На холмы… Там безопаснее… Самое страшное бедствие войны – это не разорение во время боевых действий – они обычно скоротечны, – а последствия… Масса людей лишается крова, плодятся бандитские шайки – так кругами распространяется зло. В этих местах шайки буквально свирепствовали – они и разогнали население. Народ стал переселяться поближе к Нескье – там крепость, гарнизон…

Недоумению Ромили не было предела – зачем же воевать? Земля здесь была на диво плодородна, пастбища обильны травой, воды вдосталь – и на тебе! Пришли смутные времена, и то, что было нажито, бросай, спеши под охрану солдат. А смутным временам конца‑краю нет – одни заканчиваются, другие начинаются…

К вечеру передовая колонна, во главе которой следовали король и Маура, достигла небольшой речушки, которая каскадами бежала по обнажившимся скальным выходам. Зрелище было удивительно живописное – стремясь в долину из распадка меж двух холмов с обрывистыми склонами, водный поток чередой водопадов скатывался к широкой пойме. Луг порос густым травянистым ковром, на котором россыпью посвечивали голубые и золотистые цветы.

– Мы проведем здесь отличную ночку. Лучшего места для лагеря не придумать, – вальяжно объявил король. – До рассвета успеем полюбоваться тремя лунами, две из которых в полной фазе.

– Какая жалость, что мы не можем справить здесь Праздник середины лета! – засмеялась Маура, и Каролин, внезапно нахмурившись, ответил:

– Я клянусь, Маура, – и ты, бреду, будешь свидетелем – что этот праздник мы справим в Хали.