Смущенный ее решительным тоном, мужчина заколебался:

– Вообще‑то моя цена тридцать серебряных монет или медных, но с королем. И только при том условии, что вернешь мне лошадь.

Глаза Ромили сверкнули гневом, и где‑то в глубине сознания какой‑то ехидный голосок поинтересовался: куда ты так спешишь? Однако сил ждать уже не было – порыв, стремительное движение составляло основу ее характера. Она сама не могла толком ответить, зачем ей нужно сломя голову мчаться в Хали. И все‑таки нужда была – невысказанная, смутная, но не дающая передыха. Вперед и как можно скорее – все существо ее рвалось в дорогу, возможно ведомое лараном – этой неясной могучей силой, которая, скопившись, нередко подспудно руководила всеми ее поступками.

– Именем короля, – объявила Ромили, – я имею полномочия реквизировать любую лошадь…

Она глянула на ближайшего у коновязи скакуна – конь тут же мотнул головой в ее сторону, – здоровенный, хорошей стати чалый жеребец. Девушка мысленно позвала его, и тот, низко, покорно опустив голову, двинулся в ее сторону. Хозяин хмыкнул от негодования и направился к коню, пытаясь перехватить его, однако он, взбрыкнув задними ногами, отбежал в сторону и снова упрямо устремился к Ромили. Приблизившись, он положил голову ей на плечо.

– Лерони… – прошептал хозяин. Брови его поднялись…

– Даже больше, – ответила девушка.

Стоявшая в дверях молодая женщина вытерла руки о передник и тихо, почти шепотом, заметила:

– Моя тетка тоже вступила в Орден, местра. Она убеждала меня, что меченосицы всегда расплачиваются по обязательствам. Ради доброго имени сестры возвращают долги. Муж, пусть она возьмет коня и… – Она скрылась в доме и тут же вынесла пару яловых сапог. – Это моего сынка. – Голос ее дрогнул. – Солдаты Ракхела проходили через нашу деревню, и один зарезал его. Как собаку… Им приглянулся наш бык. Поужинать им вкусненько захотелось, а сынок осмелился попросить за него плату. На чем нам теперь пахать? Только попросить осмелился… Люди Каролина себе ничего такого не позволяли… – Она порывисто вздохнула. – На чем теперь пахать будем?..

Ромили ничего не ответила, села рядом с ней на ступеньку крыльца, примерила сапоги. Они были впору… Добротно, хотя и неуклюже сшиты, с мехом внутри, со стельками. Затем женщина вручила ей полкаравая хлеба.

– Если подождешь, местра, чего‑нибудь горячего сготовлю. Сейчас‑то у меня ничего нет…

Ромили отрицательно покачала головой.

– Этого хватит… Времени у меня нет.

– Нет так нет, – покивала женщина и вновь обтерла передником руки, потом вздохнула: – Как жить? На чем пахать?..

Ромили не выдержала, спросила:

– Один был?

Хозяйка кивнула.

Девушка помедлила, потом решительно села на коня. Теперь всполошился хозяин, закричал:

– Госпожа, госпожа, вам нельзя скакать на этом коне! Это зверь, а не скакун!..

– Я не госпожа, а меченосица…

В этот момент зов ларана стал особенно ощутим – какая‑то неодолимая сила гнала вперед, не позволяла тратить секунды. А хозяин все никак не мог успокоиться. Он забежал перед конем и, моргая от удивления, спросил:

– Это как же? Без седла, без стремян?..

Хозяйка крикнула с крыльца:

– Позволь мне хотя бы смазать твои раны, меченосица!

– У меня нет времени, – ответила Ромили. – Покажите дорогу на Хали.

Женщина бросилась к воротам, начала что‑то бестолково рассказывать, а хозяин, застыв на месте, удивленно таращил на Ромили глаза.