— Значит, ты глупая старушка, — ответил он. — Ты ведь знаешь, что у меня нет времени для друзей.

— И девушек нет? — спросила мать.

Он сдержал едва не сорвавшееся с губ отрицание, вспомнив Карлотту.

— Я подружился с одной девушкой, — медленно сказал он. — Когда-нибудь я расскажу тебе о ней.

— Ты любишь ее? — с тревогой спросила мать.

В ее голосе, когда она задала этот вопрос, было ревнивое подозрение, которое испытывает каждая мать, зная, что ее сын готов позволить другой женщине занять ее место в своем сердце. Для таких мужчин, как Гектор, существует только одна женщина, и его первая любовь — его мать, должна неизбежно уступить место другой женщине, которая будет его женой.

Смех Гектора успокоил ее.

— Ты неизлечимый романтик, — сказал он. — Я не влюблен. «В горах мое сердце» …

Снова поцеловав мать, он вышел во двор, а оттуда на солнце.

Она смотрела ему вслед со слезами на глазах. Он был ей так дорог, так любим, ее сын, единственный в семье, проявлявший свою привязанность к ней, любовь, которой ей так не хватало. Ее муж был серьезным, спокойным человеком. Он ее по-своему любил, и она об этом знала, но он никогда не проявлял своих чувств. И его сыновья поступали также. Они никогда не льнули к ней, их никогда не переполняла любовь, которую можно выразить только прикосновением. И лишь Гектор не стеснялся проявлений любви — в поступках и в словах. Он всегда приносил ей счастье. И она пела, принявшись за посуду в маленькой кухне.

Гектор прошел по узкой садовой тропинке, наклонился, сорвал маленький букетик первоцвета и засунул себе в петлицу. Он миновал поле, расположенное между двором Макклеода и лесами, лежащими в долине и укрывающими речку. По берегам реки вилась тропинка, протоптанная бесконечным потоком рыбаков и пастухов.

Идти стало легко, и Гектор, миновав лес, направился к глубокому горному озеру, известному как «Место проповедников».

Он сел и загляделся на темную торфяную воду, слушая плеск рыбы. Казалось, движение воды освободило его мысли и чувства, которые томили его последние дни. Они предстали перед ним теперь — вопросы, требующие ответа, планы на будущее, мысли о работе и о семье, и воспоминания, яркие, живые, об обращенном к нему лице Карлотты, о ярких губах и голубых глазах Скай, когда она втягивала его в спор. При мысли о Скай другие образы исчезли. Незаметно для себя он начал обдумывать, что сказать ей, когда они снова встретятся. Было в ней что-то возбуждающее, она стимулировала его мысли, волновала его ум. Он хотел снова видеть ее, говорить с ней, доказать свою правоту, победить в словесном поединке.

Уже трижды встречались они по утрам на холме.

Сегодня она была занята: в замок приезжали гости.

Она предупредила, что вряд ли сумеет прийти к озеру, которое они избрали своим местом для встреч. Несмотря на это, он ждал ее все утро. Она не пришла.

Его охватило разочарование, такое сильное, что он удивился своему чувству.

Он признался себе, что дело не в том, что, ожидая ее, он мог сидеть на вереске и думать, а в том, что он был не в состоянии сосредоточиться на чем-нибудь, за исключением тропинки, по которой она могла бы прийти.

Утренние часы проходили медленно. В час дня он понял, что ждал напрасно. Он спрашивал себя, разумно ли продолжать эту дружбу: Скай была внучкой графа, он же занимал место почтительного слуги. Он говорил себе, что нет причины думать о ней, ведь она вряд ли помнит, что он ждет ее: сердито распекал себя, называл глупцом и вдруг, взглянув наверх, увидел среди деревьев Скай. Она шла к нему.

Глава одиннадцатая

Среди сосен было тихо и прохладно.