|
– А сама я очень далека от идеала. – Мерри действительно на редкость хороша собой, и я более чем уверен, что для Джулиана она самая красивая женщина на свете. Но красота бывает разной и далеко не всегда является синонимом миловидности. – Реджи осторожно провел пальцем по скулам и подбородку Элис. – Такая красота, как у тебя, не увядает. Замерев от его прикосновения, Элис зажмурилась, словно кошка, которую ласкает хозяин. – Так что случилось, Элли? – снова спросил Дэвенпорт. – Я буду задавать тебе этот вопрос снова и снова. – Я не смогу ничего объяснить, не рассказав тебе историю своей жизни. – В таком, случае приступай к рассказу, потому что я не встану с этой постели, пока не услышу всего. Мужчинам не понять того, что происходит в женской душе. Внезапно Элис страстно захотелось рассказать Реджи свою историю – без конкретных имен, одну лишь суть всего того, что с ней произошло и в результате чего она стала управляющей имения Стрикленд. – Я была единственным ребенком в… весьма процветающей и благополучной семье. Моя мать умерла, когда я была еще совсем маленькой. Отец больше не женился и обращался со мной скорее как с сыном, нежели как с дочерью. Именно поэтому я еще в детстве много узнала о сельском хозяйстве. Мы с отцом были очень близки. Он жесткий, властный человек, и между нами нередко случались серьезные стычки, но… мы хорошо понимали друг друга. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я обручилась с одним молодым человеком. Все говорили, что мы замечательная пара. Я просто обожала Рэндольфа, мой отец ему благоволил, а сам Рэндольф делал вид, что влюблен в меня. Элис ненадолго замолчала – у нее перехватило дыхание. – Делал вид? – переспросил Реджи. – Как то раз, за несколько недель до свадьбы, он неожиданно приехал к нам вместе с другом. Я каталась верхом, но, увидев, как они въехали в усадьбу, стремглав понеслась домой – мне ужасно не терпелось стать женой Рэндольфа, и я от души обрадовалась его визиту. Я знала, что их пригласят в гостиную, в которую вели застекленные двери из сада. Двери были открыты, и я уже готова была войти, но что то меня остановило. Даже сейчас Элис ясно видела слегка колеблемые ветерком синие шторы из узорчатой шелковой ткани, скрывавшие ее от мужчин, и услышала холодный, презрительный голос. – Из комнаты меня не было видно. Приятель Рэндольфа спросил у него, с какой стати ему взбрело в голову жениться на… такой Длинной Мег, как я, да еще и с тяжелым характером. Он сказал, что во мне добрых десять футов роста, такая верста, состоящая из одних костей, не согреет мужчину ночью и что женщина с характером будет держать своего муженька под каблуком. Это уже само по себе было ужасно неприятно. – Элис зябко передернула плечами. – Но дальше все стало еще хуже. Я по наивности ожидала, что Рэндольф станет меня защищать, – он ведь довольно часто говорил, что любит меня. Однако вместо этого он… сказал, что женится исключительно ради денег и что, завладев моим состоянием, уж как нибудь меня обломает. Элис, которую весь этот кошмар уже много лет мучил по ночам, и сейчас почувствовала себя так, словно кто то ударил ее ножом в живот и повернул лезвие в ране. К ее изумлению, Реджи, будто почувствовав это, положил ладонь ей именно туда, где гнездилась боль. – Крепись, Элли, – мягко сказал он, и она ощутила, как из под его ладони по телу расходятся волны успокаивающего тепла. Овладев собой, Элис открыла глаза и сказала со спокойствием, которое еще какой нибудь час назад казалось ей невозможным: – Все это достаточно тривиально. Тебе приходилось переживать вещи пострашнее. – Не следует недооценивать собственную боль, – твердо ответил Реджи. – Каким бы мелким и незначительным ни казалось событие, спровоцировавшее ее, важно то, насколько глубока душевная рана. |
