|
Его светло карие глаза злобно поблескивали, пальцы растопырились, черная ряса нелепо приподнялась – он напоминал сейчас голубя дутыша. – К сожалению, английские законы слабо регулируют вопросы морали. Тем не менее я могу с уверенностью сказать, что добропорядочные жители Дорсета не потерпят ваших дуэлей, дебошей и кутежей. Здесь вам нет места, сэр, – вы будете изгоем. Возвращайтесь в Лондон и предоставьте заботиться об обитателях Стрикленда и об их душах мисс Уэстон и мне. – Не впутывайте меня в это, Джуниус, – с тревогой вмешалась Элис, у которой не было ни малейшего желания, чтобы ее новый хозяин подумал, будто она разделяет точку зрения приходского священника. Дэвенпорт, с циничной ухмылкой глядя в лицо священнику своими голубыми глазами, заявил; – Если вы думаете, что добропорядочные обитатели поместья и окрестностей подвергнут остракизму человека, обладающего собственностью, деньгами и влиянием, то вы очень мало знаете об этом мире, мистер Харпер. Глаза священника злобно сузились и превратились в две щелочки. – Когда моим прихожанам станет известно о вашей распущенности, никакие деньги и собственность не помогут вам добиться их расположения. – А вы, я вижу, хорошо осведомлены о моей распущенности, – процедил Дэвенпорт. – Должно быть, вы проводите много времени за чтением тех страниц газет, которые посвящены скандалам. Не очень то достойное занятие для слуги Божьего. Священник окаменел, почувствовав провокацию. Лицо Элис исказила болезненная гримаса – она испугалась, как бы Реджи и Джуниус не начали драку прямо у нее в гостиной. Когда Харпер снова заговорил, его обычно медоточивый голос больше походил на рычание: – У меня есть весьма влиятельные родственники, сэр, в том числе в высшем обществе. Недостойное поведение сделало ваше имя притчей во языцех. Ваши любовницы, ваше пристрастие к азартным играм… – Опомнитесь, викарий, – перебил его Реджи, делая вид, что он в ужасе. – Не забывайте, что здесь женщины и дети.. И действительно, Мередит и Питер со своих мест наблюдали за происходящим, словно зачарованные. Джуниус покраснел – присутствие детей в самом деле позволяло расценивать его поведение как неподобающее. Голосом, не терпящим возражений, Элис приказала воспитанникам: – Уйдите отсюда оба – немедленно. Мерри и Питер неохотно удалились и, по всей вероятности, едва успев закрыть за собой дверь, тут же прижались к ней ушами. Элис философски пожала плечами – она сделала все, что было в ее силах. Покинуть гостей она не могла, кроме того, ей хотелось посмотреть, чем закончится стычка, – следить за спором праведника и грешника было столь же завораживающе интересно, как наблюдать за терпящей аварию каретой, хотя в подобном любопытстве – Элис это чувствовала – было что то низкое. – Джентльмены, могу я предложить вам портвейна? – громко спросила она и, не дожидаясь ответа, почти насильно сунула в руки Дэвенпорту и Харперу бокалы. На какую то секунду у нее возникло желание встать между мужчинами, но затем она подумала, что куда более смелым поступком будет позволить им разрешить спор самим, без постороннего вмешательства. Приняв решение, она снова опустилась в кресло и отхлебнула из своего бокала солидный глоток. Дэвенпорт тоже пригубил портвейн. Казалось, он почти успокоился, в то время как его оппонент, наоборот, пришел в еще большее возбуждение. – Пожалуй, вам следует составить для меня реестр разновидностей аморального поведения, мистер Харпер, – на тот случай, если я что то упустил, – заявил Реджи совершенно непринужденно. – Не хотелось бы, чтобы мой послужной список недостойных поступков был неполным из за собственного невежества или отсутствия воображения. – Вы насмехаетесь надо мной, но Всевышний не позволит над собой насмехаться, – прошипел от ярости Джуниус. |
