|
В голове у нее немного прояснилось. – С чего это я решила встать сегодня чуть свет? – спросила она. Мерри озорно ухмыльнулась и перестала быть похожей на фарфоровую куколку. – Сегодня начинаются посевные работы, и вы накануне приказали мне поднять вас пораньше. – Да, действительно. – Элис еще глотнула кофе. – Спасибо, что разбудила. Может, я и не стану выгонять тебя из дому. – А вы и не можете меня выгнать, – парировала Мерри, нисколько не смутившись. – Вы ведь добровольно согласились взять на себя заботу обо мне и мальчиках, так что теперь от нас не так то легко отделаться – по крайней мере до тех пор, пока не найдется какой нибудь ненормальный мужчина, который вас от меня избавит. Элис расхохоталась – верный признак того, что кофе вернул присущие ей добродушие и чувство юмора. – Все мужчины, которые вьются вокруг тебя, ненормальные, но причина их сумасшествия – неразделенная любовь. Единственная проблема состоит в том, чтобы удерживать их на безопасном расстоянии от тебя. Элис окинула Мерри теплым взглядом. Ее воспитанница была миниатюрной блондинкой – в детстве такой тип женщин казался Элис эталоном красоты. Такую красавицу было бы легко возненавидеть, если бы не замечательные душевные качества Мередит. Вдобавок она была умна и обладала изрядной житейской мудростью, в юном девятнадцатилетнем создании почти пугающей. Для Элис она стала одновременно и дочерью, и лучшей подругой. Увидев, что Элис постепенно начинает приходить в себя, Мерри сообщила: – Один из фермеров оставил для вас записку. Разумеется, он адресовал ее не леди Элис, а леди Алисе. – Сейчас слишком рано, чтобы задумываться о таких пустяках, – пробурчала Элис и зевнула. – Кроме того, если бы фермеры знали, как правильно пишется мое имя, они наверняка стали бы его не правильно произносить. Так что там в записке? – Что то о цыплятах. – В таком случае ее писал Барлоу. Надо будет к нему заехать – это как раз по пути. – Допив кофе, Элис спустила ноги с кровати. – Ну, можешь теперь спокойно идти – я уже больше не засну. Кстати, забери этого дурацкого кота и покорми его. Хихикнув, Мерри не без труда подхватила на руки гигантского кота с длинной густой шерстью, пестрой от обилия полос и белых пятен. Глядя на его высокомерную морду, трудно было поверить, что когда то он был маленьким, голодным, несчастным котенком, который неминуемо утонул бы в ручье, если бы его не спасла Элис. С течением времени он твердо усвоил, что принадлежит к существам, которые правят этим миром. Когда Мерри понесла кота из комнаты, он издал хриплое, возмущенное мяуканье. Элис закрыла лицо руками. Депрессия, вызванная кошмаром, снова брала верх. Вздохнув, она поднялась на ноги, надела старый красный пеньюар и села за туалетный столик. Расчесывая пальцами спутанные волосы, она посмотрела на себя в зеркало. Хотя ее нельзя было отнести к женщинам, зажигающим в мужчинах страсть, она не была и уродкой. Кожа ее имела более смуглый оттенок, чем у тех женщин, которых принято считать красавицами, но черты лица Элис были правильными. Если бы речь шла о мужчине, такое лицо можно было бы назвать привлекательным. Но для женщины оно слишком крупное. Рост Элис составлял пять футов и девять с половиной дюймов (это не считая каблуков). Мало кто из мужчин, обитавших в поместье Стрикленд, превосходил ее ростом. Элис начала расчесывать волосы. В прошлом, когда значительное состояние обеспечивало ей повышенный интерес со стороны мужчин, ее густую шевелюру называли каштановой. Но с тех пор, как ей пришлось наняться на службу, чтобы обеспечить себя, оттенок ее волос уже никого не интересовал. Элис считала, что волосы – ее главное украшение. Когда то она в порыве гнева и отчаяния обрезала их, но теперь волосы отросли и стали еще длиннее, гуще, золотистее, чем раньше. |
