|
Но самым полезным было испугавшее меня открытие: во время осады обыкновенные люди продолжали вести в Париже обыкновенную жизнь, и для широких кругов населения осада не была тем тревожным, исключительным, волнующим, возбуждающим событием, каким она изображается в курсе истории. Воодушевленный этим открытием, я решил включить осаду в план моей книги. Я прочел жене вслух записки Сарси об осаде, просмотрел иллюстрации в популярной книге об осаде и Коммуне Жюля Кларти и заглянул в изданное собрание официальных документов. Этим завершилась моя исследовательская деятельность.
Кто-то высказал мнение, что если бы я лично не присутствовал на казни, то не мог бы написать главу, в которой Софья наблюдает за подобной церемонией в Осере. Я никогда не видел публичной казни, и все мои сведения о публичных казнях почерпнуты из серии статей, которые я прочел в «Пари Матэн». Мистер Фрэнк Гаррис, написавший рецензию на мою книгу для «Вэнити Фэр», заявил, что я, безусловно, казни не видел (или что-то в этом духе), и присовокупил к этому утверждению собственное описание казни — краткое, но чрезвычайно выразительное, весьма характерное для автора «Монтеса Матадора» и вполне достойное этого писателя, побывавшего почти всюду и видевшего почти все. Я понял, как далек я оказался от истины, и послал мистеру Фрэнку Гаррису письмо, в котором выразил сожаление, что его описание не было опубликовано раньше, ибо тогда я несомненно использовал бы его, ну и, конечно, признался, что никогда не видел казни. Он ответил без затей: «И я тоже». Этот случай стоит сохранить в памяти, поскольку он служит укором тем многочисленным читателям, которые, когда романист вызывает у них доверие своей правдивостью, тотчас восклицают: «Ах! Это, конечно, автобиографично!» АРНОЛЬД БЕННЕТ
Миссис Бейнс
Глава I. Площадь
I
Эти две девочки — Констанция и Софья Бейнс — не обращали внимания на многие привлекательные особенности родного края, они попросту не замечали их. Не замечали, например, что обитают почти точно на пятьдесят третьей параллели северной широты. Что чуть к северу от них, в складках холма, знаменитого некогда происходившими на нем религиозными оргиями, берет начало река Трент, тихий и типичный для средней Англии водный поток. Еще севернее, неподалеку от трактира, расположенного выше всех остальных в стране, возникают две речки поменьше — Дейн и Дов, которые, поссорившись в раннем детстве, отвернулись друг от друга, и одна с помощью Уивера, другая с помощью Трента омывают с двух сторон Англию во всю ее ширину и впадают соответственно в Ирландское и Северное моря. Ах, что за графство, приютившее эти скромные неприметные речки! Что за бесхитростное, неприхотливое графство, довольное тем, что его границы образованы петляющими островными ручьями с милыми названиями Трент, Миз, Дов, Торн, Мис, Стаур, Тейс и даже резвый Северн! Нельзя сказать, что Северн отвечает вкусам графства! Здесь всякая неумеренность подвергается осуждению. Графство счастливо, что не вызывает излишних восторгов. Оно довольно, что гора Рикин, эта раздутая шишка, принадлежит Шропширу, а необузданные нагромождения Пика высятся по ту сторону его границы. Оно вовсе не желает походить на оладью, как Чешир. У него есть все, что есть в Англии, в том числе и Уотлинг-стрит длиной в тридцать миль; нет в Англии ничего более прекрасного и ничего более уродливого, чем творения природы и создания рук человеческих, какие можно встретить в пределах этого графства. Это Англия в миниатюре, затерявшаяся в глуби Англии, не воспетая искателями диковинного; возможно, иногда его несколько обижает такое пренебрежение, но зато как гордится оно, инстинктивно воздавая должное присущим ему чертам и особенностям! Констанцию и Софью, поглощенных важными заботами юности, подобные материи не беспокоили. Со всех сторон их обступало графство. |
