«Как он это делает? И кто же он такой?»

Джафримель надавил пальцами на ворота, и они отворились. Я сосредоточилась и шагнула в туман, окутавший ауру Джафримеля, золотыми вспышками обозначая границу соприкосновения с жаром демонической энергии. Мои перстни заискрились, меч задребезжал в ножнах. Я глубоко вздохнула, защищенная аурой Джафримеля, и понадеялась, что все обойдется.

За стеной находился сад. Запахи нихтвренов и оборотней сюда не проникали: здесь пахло влажной землей, розмарином и лилиями. На меня повеяло шалфеем; теплый ветерок в саду был полон пряных густых ароматов.

Дорожка под ногами была вымощена плитняком. Я увидела дуб с густой листвой и неохватным стволом, мощным, как незаконно нарастивший мышцы телохранитель. Над каменной скамьей разрослась настурция, каждый ее лист был размером с большую пиццу. В воздухе витало благоухание ночного жасмина, к которому примешивалось медовое дыхание руты. Фоном всему этому служил сухой запах маслянистых перьев, делавший гамму садовых ароматов еще слаще. Ничто не напоминало о начале зимы, о холоде по ту сторону стены. Это был островок лета, чудесная летняя ночь в идеальном саду.

Я вспомнила садик Эдди в Сент-Сити, где я сиживала на лужайке, на раскладном стуле, вдыхая ароматы благовоний и попивая старое вино или сок личи, в то время как Эдди колдовал над старинным мангалом на синтетическом угле, а над безукоризненными клумбами витал смех Гейб.

Я приводила туда и Дорин, и Джейса. Мне вспоминалась Дорин, рассылающая маленькие игривые вспышки энергии — они танцевали, как светлячки, или складывались в рунические узоры. И Джейс: он жарил мясо или валялся на лужайке, придавая клубам дыма от сигарет с гашишем, которые курила Гейб, форму покачивающихся в воздухе над двором шаров. Потом Гейб лениво щелкала пальцами, и заклинание замораживало их, превращая в крохотные щепотки пепла. То были приятные воспоминания, и я с удивлением осознала, что улыбаюсь, чего давно со мной не случалось.

Над садом возвышался высокий храм. В старое витражное стекло над входной дверью был вставлен неравносторонний крест «тау», символ новохристианства. Я невольно поежилась, вспомнив о религиях Смирения и связанных с ними войнах. Прямо от мощеной дорожки поднимались каменные ступени, и я уже собралась ступить на них, когда спохватилась, что по моей физиономии до сих пор блуждает дурацкая улыбка. «Стоп, я же улыбаюсь. Чему? С чего бы это?» Воздух был мягким, как шелк, прошитый добрыми воспоминаниями. Вот мы с Гейб пропалываем лужайку с пиретрумом, вот ласковым весенним вечерком мы с Эдди тренируемся на посохах, вот Дорин в широкополой соломенной шляпе рыхлит землю на грядках, вот Джейс помогает мне укладывать дранку на крышу, его золотые волосы перевязаны банданой, под кожей перекатываются мускулы.

— Что за чертовщина? — не выдержав, прошептала я, когда Джафримель поставил ногу на первую ступеньку.

— Ангеликос. — Он посмотрел на меня с высоты крыльца, уголки рта опустились вниз. — Нравится? Начальные стадии обычно приятны.

«Ничего хорошего».

Я заставила себя мыслить ясно.

— Что это такое?

«Во что ты меня втянул?»

Однако стоило мне поднять взгляд на Джафримеля, и на меня обрушился новый каскад воспоминаний. Вот я протягиваю ему запястье после того, как он спас меня во время охоты на Сантино, а он благородно отказывается. Его ласковый голос, когда мы лежим в постели. Моя щека на его плече. Вот он терпеливо лечит зияющие раны моей души, чуть не уничтоженной ка Мировича.