— Пока нет. Как и твои. Не ты первый наведываешься ко мне в последнее время.

Мелодичный перезвон колокольчиков звучал в моей голове, изгоняя усталость.

— Да?

Джафримель склонил голову набок. Я оторвала взгляд от Ангеликоса и посмотрела на него. Отблеск свечей коснулся его лица, лаская черты, и необыкновенная, жгучая боль вдруг пронзила мне грудь. Но это не имело значения; ничто не имело значения, кроме его пальцев, переплетенных с моими, теплыми и крепкими. Я чувствовала себя так, будто меня одурманили.

— Я бы удивился, если бы было иначе. Ведь сокровище уже не у тебя.

Крылья снова развернулись, мягкие белые перья раздвинулись, душистый ветерок всколыхнул мою блузку и взъерошил волосы.

— Я больше не храню его, но не в том смысле, какой ты предполагаешь. Оно отправилось по своему древнему пути на Крышу мира, как условлено между вашим Князем и моим народом. А как тебе удалось восстановиться после падения? Ты не выглядишь ослабленным.

Джафримель не удостоил ответом этот вопрос.

— Кто еще приходил, Рафелос? — спросил он.

Его голос звучал грубо по сравнению с голосом Ангеликоса. Хрипло, но почему-то более чисто. Я нахмурилась, стараясь разобраться в собственных ощущениях. Я чувствовала успокоение, да, большое облегчение, но их сопровождала... какая-то неуверенность. Внутренняя обеспокоенность. Как у мухи, угодившей в усыпляющую паутину, но бессознательно бьющей крылышками.

Ценой изматывающего усилия мне удалось выбросить этот образ из головы.

— Я плохо различаю вас, Убийца Родичей. Но тот, кто приходил, охотится на а'нанкимелей и нареченных. Я узнал его, потому что запомнил со времен падения Белостенного града и рассеяния падших.

Взгляд существа встретился с моим, дурманя сознание, словно я снова стала человеком и опьянела. Подобное я испытывала лишь во время охоты на Келлермана Лурдеса, когда расспрашивала ужасную секс-ведьму. Неужто это существо тоже наполняет воздух феромонами, способными вывернуть сознание наизнанку? Смогу ли я ему противостоять?

Тонкие пальцы Ангеликоса постукивали по костяному эфесу на его бедре. Вообще-то затыкать холодное оружие за пояс не рекомендуется; если клинок может тебе понадобиться, лучше держать его в руке. Или подвесить за спиной: так и выхватывать легче, и меньше вероятность того, что он будет цепляться за все подряд при поворотах. С другой стороны, если у тебя на спине крылья, вряд ли там найдется место для ножен, и это меняет дело. Я пошатнулась. Пальцы Джафримеля крепче сжали мои.

Меня словно втягивало в водоворот.

«Почему все воспринимается как нечто сверхъестественное? А ведь сверхъестественное теперь — часть моей жизни. Почему я не могу быть нормальным псионом?»

— Так что, твой Князь отменил запрет?

Рука Ангеликоса гладила рукоять. А я наконец разгадала выражение его прекрасного мрачного лица. Оно подозрительно смахивало на голод.

— Джафримель... — прозвучал мой шепот.

Я едва осознавала, что произнесла слово, и успела пожалеть об этом, потому что внимание существа сосредоточилось на мне.

«Мне страшно. О боги, оно пугает меня сильнее, чем вы сами. Зачем Люцифер привел меня к такому? Я могла бы прожить жизнь, не подойдя близко ни к демону, ни к этому... кем бы он ни был. Всю свою жизнь!»

— Конечно нет.

В голосе Джафримеля я уловила мрачное удовлетворение и неожиданное понимание. А еще — ужасный гнев, такой, что каждое его слово могло крушить камни.

— А'нанкимели подлежат смерти, где бы Князь их ни настиг. А если убить падшего не всякому под силу, то их возлюбленные очень уязвимы.

Ну конечно. Они очень уязвимы. Очень доверчивы.

Существо заморгало — сначала одним глазом, потом другим.

Метка на плече съежилась, укол боли разогнал обволакивавшую меня слабость, и я почувствовала, что меня повело к Джафримелю.