Гьюнон подумал, что «абсолютно прозрачны» может означать одно из двух: либо эти самые мотивы видны насквозь, либо их просто нельзя увидеть.

Лорд Витинари просмотрел несколько лежащих на столе бумаг.

— Как вижу, за прошедший год Гильдия Граверов трижды поднимала свои расценки.

— А… Понимаю… — протянул Гьюнон.

— В основе всякой цивилизации лежат слова, ваше преосвященство. Собственно, цивилизация — это и есть слова. А столь важными вещами разбрасываться не стоит. Мир крутится, ваше преосвященство, и мы должны поспевать за ним. — Патриций улыбнулся. — Было время, когда народы дрались между собой, точно огромные хрюкающие животные в болоте. Анк-Морпорк правил большей частью этого болота, потому что у него были более острые когти. Но сейчас место железа заняло золото, и, боги не дадут соврать, анк-морпоркский доллар стал самой надежной в мире валютой. А завтра… возможно, оружием станут слова. Самые лучшие слова, самые быстрые слова, последние слова. Выгляни в окно. Что ты там видишь?

— Туман, — ответил первосвященник. Витинари вздохнул. Иногда погода не помогала, а только мешала разговору.

— Если бы день был ясным,  — резко произнес он, — ты увидел бы высокую клик-башню, стоящую на другом берегу реки. Слова прилетают сюда из самых дальних уголков континента. Еще недавно на то, чтобы обменяться письмами с послом в Орлее, у меня уходил целый месяц. А сейчас я могу получить его ответ на следующий день. Некоторые вещи стали гораздо проще, но одновременно все стало намного сложнее. Мы должны изменить наш образ мысли. Должны идти в ногу со временем. Ты о клик-торговле слышал?

— Конечно. Торговые суда постоянно…

— Я имею в виду, теперь ты можешь послать сообщение по семафору в Орлею и заказать, скажем… пинту креветок. Разве это не замечательно?

— Но они же протухнут, пока их сюда привезут!

— Конечно. Я просто привел пример. А теперь представь, что креветка — это сгусток информации! — воскликнул лорд Витинари, и глаза его засверкали.

— То есть… креветки могут путешествовать по семафору? — осторожно уточнил первосвященник. — Разумеется, их можно попробовать зашвырнуть как можно дальше, но…

— Я пытаюсь объяснить тебе тот факт, что информация тоже продается и покупается, — перебил лорд Витинари. — А также еще один простой факт: то, что раньше казалось невозможным, теперь вполне осуществимо. Короли и правители приходят и уходят, оставляя после себя лишь изваяния в пустыне, а пара молодых людей, скромно трудящихся в своей мастерской, меняет весь мировой уклад.

Патриций подошел к столу, на котором была разложена карта Диска. Это была рабочая карта, то есть человек, который ею пользовался, привык обращаться к ней довольно часто. Карта вся была испещрена надписями и пометками.

— Мы всегда боялись нашествия захватчиков извне, — сказал патриций. — Всегда считали, что перемены придут из-за городских стен, несомые на острие меча. А потом огляделись и поняли, что перемены приходят из головы самого обычного человека. Встретив его на улице, мы даже не обратим на него внимания! В определенных условиях было бы разумнее отрубить эту голову, но в последние дни таких голов появилось слишком много.

Витинари показал на рабочую карту.

— Тысячу лет назад мы считали, что мир похож на чашу. Пятьсот лет назад мы точно знали, что мир — это шар. Сейчас мы уверены, что мир круглый и плоский и покоится на спине у слонов, которые стоят на гигантской черепахе. — Он повернулся и снова улыбнулся первосвященнику. — Интересно, какую форму мир приобретет завтра?

Славная семейная традиция Чудакулли гласила: не выпускай нить, пока не распустишь весь предмет одежды.

— А кроме того, у них такие маленькие, похожие на щипчики штучки, которые постоянно цепляются…

— У кого?

— У креветок.