Изменить размер шрифта - +
Предпочел бы расчет, а не надежду.
     — Хорошо, выражусь по-твоему.  Рассчитываю  на  ясный  ум  и  научные
знания Роя Васильева.
     — Круги  сужаются,  — сумрачно повторил Чарли.  — Жутко не понравился
мне разговор Роя с Антоном. Говорю вам: круги сужаются!
5
 
     «Круги сужаются», — молчаливо твердил я себе. Всю беседу у Антона мне
удалось промолчать.  И ни Антон, столь остро ощущающий любое отклонение от
обычности,  ни  Чарли,  воспринимающий  всякое  молчание как красноречивое
высказывание, ни тем более Жанна молчания моего не заметили. Поведение Роя
казалось им более важным,  чем мое поведение. Уже это одно было успехом. У
меня разошлись нервы. Если бы меня вызвали сейчас на разговор, я наговорил
бы  глупостей.  Никто  от  меня не ждет сияющих откровений и пронзительных
озарений,  отнесли бы мои неудачные реплики к плохому настроению. Но я мог
наговорить  и  такого лишнего,  что в старину это назвали бы «неосторожным
раскрытием карт».  Друзья по-прежнему были далеки от  истинного  понимания
того,  как  скверны  наши  дела,  и  я не имел права просвещать их.  Круги
сужались.  Новая трагедия уже надвигалась,  и лишь я один знал,  какой она
будет. Я это понял, глядя на Жанну.
     Проклятый прозорливец Антон Чиршке, Повелитель Демонов  Максвелла,  и
на  этот  раз  не  ошибся.  Он  говорил  Чарли,  что  Жанна  повеселела  и
похорошела, он увидел в этом свидетельство выздоровления, как  бы  там  ни
острил Чарли  насчет  основных  и  второстепенных  хворей.  Мне  же  Жанна
казалась, как и раньше, ослабевшей и  похудевшей,  бесконечно  измученной,
такой она сидела в моей лаборатории, когда я ввел  ее  пси-поле  в  датчик
самописца и самописец не уловил важных изменений в ее  психике.  Несколько
дней я с ней не встречался и сегодня сам увидел то, о чем первый заговорил
Антон.  Нет, я не раздражал Жанну пытливым взглядом, она не терпела, когда
засматриваются на нее; даже у Павла  пресекала  любование  собой,  что  же
говорить обо мне! Я только бросил на нее взгляд и молчаливо ужаснулся. Она
похорошела, она пополнела, на еще недавно серые щеки возвратился  румянец,
в потускневшие глаза — блеск,  в  голосе,  так  долго  усталом  и  слабом,
зазвучали звонкие нотки. Антон, чутко воспринимающий и малые изменения, не
мог  проникнуть  в  тайную  суть  перемен.  Не   здоровье    возвращалось,
происходило нечто иное — и совсем не радостное!
     Самописец пси-поля по-прежнему записывал  душевное  состояние  Жанны.
Прибор был из короткофокусных, далеко не брал, Жанна,  выходя  за  пределы
научного городка, выпадала из  обзора,  но  пока  находилась  дома  или  в
лаборатории, он надежно фиксировал ее душевный настрой. Я запрограммировал
компьютер на оценку изменений  в  Жанне  за  последние  дни.
Быстрый переход