|
— Возьми словарь международного языка. Можешь перелистать и словари
всех пяти тысяч мертвых языков.
— Я хотел бы услышать разъяснение от тебя, а не из словарей.
Повелитель Демонов все же сдержался. Иногда ему удавалось не
взрываться в спорах.
— Слушай же. Консерватор — человек, который остается всегда одним и
тем же, как бы все ни менялось вокруг; человек, который, однажды установив
для себя систему взглядов, манеру обращения... В общем, придерживается
одного типа поведения. Тебя устраивает толкование?
Настал час торжества Чарли. В спорах подобного рода Антон перед Чарли
— мальчишка перед мастером. Антон к тому же задал нашему академику
достаточно простую задачку.
— Вполне устраивает. Ты прав, я — консерватор. И горжусь этим!
— Ты хотел сказать — стыжусь?
— Я сказал то, что хотел сказать. Да, я не меняюсь. У меня ко всему
один подход. Я стараюсь понять все новое, постигнуть все неизученное,
овладеть всем трудно дающимся. Для меня мир — пустыня, где каждый шаг
вперед сулит открытия. Я всегда в поиске и не позволю себе почить на
однажды достигнутом. И не стану выдавать чужой успех за собственный. Но я
не всеяден, не равнодушен, не безучастен. Я пристрастен и односторонен,
тут тоже не собираюсь меняться: всегда поддерживаю доброе против злого,
честное против подлого, справедливость против хищности, неправедно
обиженного против обидчика. О, нет, я не из тех, кто добру и злу внимает
равнодушно — кажется, так в древности говорили об иных мудрецах. Я
человек, никогда не изменяющий человечности. Ибо мое постоянство в том,
что я всегда, везде, при всех обстоятельствах за истину против
заблуждения, за талант против бездарности, за вечный поиск против
бесплодной самоудовлетворенности. Тебе не приходило в голову, что именно
этой моей неизменностью и объясняется, что я горячо поддерживал тебя
против твоих противников и что само приглашение тебя на Уранию вызвано
моими долгими хлопотами в Академии наук? Не я назвал тебя Повелителем
Демонов Максвелла, но если ты сегодня с достоинством носишь это прозвище,
то поблагодари и меня, ибо я способствовал его появлению.
Чарли мог бы и не говорить последней фразы. Антон был сражен. Всех
его душевных сил хватило только на то, чтобы промямлить:
— Ты выворачиваешь мои слова наизнанку, Чарли!
— Тогда говори словами, которые не выворачиваются наизнанку, —
холодно посоветовал Чарльз Гриценко, руководитель Института
Экспериментального Атомного Времени, мой начальник, мой лучший друг, по
специальности блестящий физик, по душевным влечениям — великий софист. |
