|
— Правильный вывод. Я не мог поделиться известной мне тайной с
Чарльзом Гриценко.
— Но если вы хотели рассказать ее мне, вы должны были потом прийти
сами. А вы не шли. Я вызвал Жанну Зорину. Она поведала немало интересных
фактов о себе, о Ковальском, о вас. Но тайны она не раскрыла. Если она и
знает ее, то сумела сохранить при себе.
— Она знает лишь часть тайны, и я умолял ее даже намеком не касаться
этого. Всего она не могла бы вам поведать, если бы и захотела.
— После разговора с ней я окончательно утвердился, что только вы
можете пролить свет на взрыв. А вы по-прежнему не шли. Это означало, что
вы хотите сохранить секрет. Ради чего? Загадка взрыва, несомненно, связана
с вашей лабораторией, стало быть, ваша цель — продолжать исследования, как
прежде. И тогда я объявил о запрете экспериментов с трансформацией
атомного времени. Основание достаточное, хотя друг Чарльз его запальчиво
оспаривает: его собственная теория обратного хода времени указывает на
возможность новых катастроф. Перспектива закрытия вашей лаборатории
подействовала — вы пришли. Теперь я слушаю вас.
Он слушал, я говорил. Временами он прорывался в мою долгую речь
репликами. Я отвечал и снова вывязывал свой невеселый рассказ.
Все началось с того, объяснил я, что Чарльз Гриценко доказал
возможность изменения скорости времени и построил первый в мире
трансформатор времени, позволяющий менять его течение в атомных процессах.
Это было великое открытие, таким его и восприняли на Земле. На Урании
выстроили специальный институт для хроноэкспериментов. Чарли пригласил
меня на Уранию, мы с ним друзья еще со студенчества. Я возглавил
лабораторию хроностабилизации — тематика прямо противоположная той, какую
исследовали в других лабораториях института, там ведь доискивались, как
время изменить, а не стабилизировать. С Земли прилетел Павел Ковальский,
Чарли направил его ко мне. Павел, молодой доктор наук, специалист по
хронофизике — дисциплине, созданной в основном трудами Чарли, — привез
отличную характеристику: широко образован, умело экспериментирует, годен
для выполнения сложных заданий. Павел не оправдывал своей характеристики,
он был гораздо выше ее. В характеристике не было главного: Ковальский
всегда шел дальше задания. Он был ненасытен в научном поиске. Я долго не
понимал, почему Чарли определил Павла в мою лабораторию, у меня ведь
трудно совершить открытие, задача у нас — поддерживать постоянство, а не
выискивать чрезвычайности. Я попенял Чарли, что он не уловил научного духа
Павла. Чарли ответил:
«Полностью уловил, поэтому и направил его к тебе. |
